В эпизодах снимались…

Корреспонденты «НВ» побывали в цехе подготовки съемок на киностудии «Ленфильм» и познакомились с «актерами», украсившими своим присутствием не одну кинокартину

Это не музей, не склад, не антикварный магазин. Хотя на этих стеллажах можно найти любой предмет быта из любой эпохи, принадлежавший любому сословию. Среди «единиц хранения» (так в цехе подготовки съемок «Ленфильма» называют реквизит) попадаются уникальные экземпляры, настоящие шедевры. О судьбе этих вещей рассказала художник Елена Климутко, которая работает в кино уже двадцать лет.

Елена Климутко держит в руках туфельку Золушки – Янины Жеймо и волшебный жезл Элизабет Тейлор. А всего на «Ленфильме» 350 тысяч единиц хранения

Сто человек и один режиссер

Кино – искусство коллективное. Конечно, чтобы снять гениальное кино, нужен гениальный замысел в гениальной голове гениального режиссера. Но все остальное делает большой коллектив, состоящий из обычных работяг. Одно только условие – они все должны любить свою работу. И пахать, не считая переработанных часов.

Допустим, снимается сцена. На объект (или в павильон) приходит художник. Он выбирает натуру – вплоть до покоса сорняков, посадки кустов или покраски травы в нежный изумрудный цвет. Или, соответственно, расставляет мебель и распоряжается, куда повесить картины и зеркала. Ему помогают реквизиторы, которые тащат со своих складов уже утвержденные предметы.

Потом возникает оператор с группой осветителей, они расставляют софиты. 

И наконец, появляется съемочная группа. Гримеры пудрят актрис и актеров, режиссер всем недоволен, возникает девушка с хлопушкой…

Реквизиторы последними выбегают из кадра перед съемками – вечно они то занавески вешают, то подкрашивают что-то, то цветы в вазе меняют. А надо еще проследить, чтобы никто не смахнул со стола какое-нибудь антикварное блюдо из лиможского фарфора.

Сначала – сценарий, который внимательно читают не только режиссер и актеры, но и художник. Если картина историческая, то необходим реквизит, сообразный эпохе. И хорошо бы еще не снимавшийся в кино. Как правило, режиссеры обращают внимание даже на мелочи – пила ли из этой чашки какая-нибудь графиня, раскрывался ли уже в кадре этот ридикюль или саквояж. Особенно отслеживаются крупные предметы – шкафы, какие-нибудь кушетки, диваны, кровати, козетки. Не дай бог, чтобы габаритная мебель уже где-то засветилась!

В фильме «Летучая мышь» несколько сцен проходит в гостиной Айзенштайнов, где Розалинда (героиня Людмилы Максаковой) сидит на круговом диване. Этот диван уже снялся в нескольких картинах, и почему-то очень часто именно в опереттах. Пришлось для «Летучей мыши» его перетягивать заново. С мебельным реквизитом так происходит часто – цвет и фактура ткани могут сделать вещь неузнаваемой. 

Старинная фаянсовая ночная ваза – единственная в своем роде на студии

Взять, например, санитарный фаянс, служивший, когда не было в городах центрального водоснабжения, для гигиенических целей. Чтобы умыться, требовались таз и кувшин плюс подставка для мыла и стаканчик для зубной щетки. Все эти предметы в приличных домах должны были быть одного рисунка и одного дизайна. На «Ленфильме» таких комплектов несколько, все – подлинные. А вот фаянсовая ночная ваза (не путать с эмалированными горшками, которыми пользовалось бедное сословие) только одна, и берегут ее как зеницу ока. 

И, кстати, этот деликатный предмет не держали под кроватью. Понятно почему: запах. Для хранения до утра вазы и ее содержимого требовались прикроватные тумбочки. Внутренние стенки такой тумбочки выполнялись из фаянса, который легко моется и не впитывает запах. А в задней стенке была дырка для оттока воздуха. И если в каком-нибудь кино вы увидите горшок под кроватью в дворянской спальне, знайте: это историческая неправда. 

В Советском Союзе все без исключения предприятия были государственными. И когда одно из них – гостиница «Астория» – закупило согласно плану новую посуду, то старую не списало, не выбросило на помойку (тем более не допустило, чтобы госимущество было украдено), а передало государственной же киностудии «Ленфильм». Вот это было поступление! Ложки, вилки, ножи, старинные хрустальные бокалы, серебряные ведерки для шампанского, судки, в которых подогревают блюда, подставки для вареных яиц… Все это были стильные,  изящные вещи, изготовленные в свое время для лучшей российской гостиницы по специальному заказу. С тех пор посуда из «Астории» не раз снималась в кино. Например, в «Приключениях Шерлока Холмса» два английских джентльмена принимают пищу, орудуя этими столовыми приборами.

После войны коллекция реквизита «Ленфильма» пополнилась множеством вещей. Что-то поступало от предприятий (гостиниц, музеев), что-то от ленинградцев, переезжавших на новые квартиры. Бабушкины сундуки не вписывались в социалистические интерьеры. Однажды в одной из библиотек случилось несчастье – затопило книгохранилище. Книги эти реставрировать не стали и тоже передали киностудии.

Совсем недавно реквизиторы подбирали предметы для нового фильма Александра Митты «Миракль о Шагале». «Этот фильм – попытка создать мир Шагала и его миф в жанре фольклорной баллады, основываясь на фактах и фантазиях», – рассказывал режиссер. В пылающие революционные годы в местечковом городке Белоруссии столкнулись странный мечтатель Шагал (у него уже тогда женщины по небу летали), прямолинейный Малевич, красавица жена Шагала и комиссар, в нее влюбленный. В кино Шагал должен рисовать натюрморт – бутылки, бокалы, фрукты. Все – на ткани. Мало того что стекло должно было быть из той эпохи, так все предметы обязаны так сочетаться друг с другом по форме и цвету, чтобы никто из зрителей ни на минуту не усомнился бы, что рисует настоящий мастер. Реквизиторы тогда с ног сбились в поисках нужных вещей. Натюрморт утвердили.

«Натура уходит!» – эти страшные слова означают, что надо снимать летнюю сцену, а деревья уже пожелтели. Или, наоборот, снег позарез нужен, а он растаял.

Бывает, что гениальная идея посещает режиссера прямо во время съемок. А актера для ее воплощения под рукой нет. 

Сергей Снежкин снимал сериал «Брежнев». 1924 год. Барак, в котором обитают рабочие. Ночь, все спят. В помещение должен вбежать рабочий и заорать: «Ленин умер! А там буржуи пьянствуют!» Поднять людей на бунт. И – сорвать одеяло с кого-то, а там (именно этот замысел и возник прямо на съемочной площадке) помимо рабочего должна обнаружиться  девушка в нижнем белье и папильотках, которая подружилась с рабочим прямо на улице. Ну, ничто человеческое даже сознательному пролетариату не чуждо. 

Снимали на одном из не действующих сейчас вокзалов. В качестве девушки режиссер позвал Елену Климутко, реквизитора. Ее одели (вернее, почти раздели), накрутили бумажек на волосы и стали снимать. Один дубль, другой, третий… Тут надо было ей отойти со съемочной площадки, она и пошла – шинелью только прикрылась. А там дачники идут на электричку. И говорят про нее громко, с осуждением: вот, развелось тут этих, легкого поведения…

То есть угадали суть ее небольшой роли.

Елена Климутко работала на фильмах «Идиот», «Господа присяжные», «Лунные поляны», «Иванов и Рабинович», «Брежнев», «Мечта» – всего у нее было около двух десятков картин.

Когда режиссеры Валерий Наумов и Андрей Черных снимали веселую комедию «Именины», для одной из сцен нужен был беспородный кот. У Елены Климутко был кот Пуша, большой, добрый и достаточно ленивый. Она и предложила его на роль кота по прозвищу Зятек. Бедный, он и не подозревал, что с ним будут делать.

Снимали ночью. Кот сидел под кустом, Екатерина Гороховская (по фильму – Татьяна) вытаскивала его под лунный свет, ругала последними словами, потом отбрасывала его от себя. Животное в ужасе извивалось в воздухе, но попадало точно в руки своей хозяйки, которая была прямо за кадром. Сцена долго не шла, снимали снова и снова. «Не представляю, как он, несчастный, не убежал в лес! – вспоминает Елена. – Я бы этого не пережила!»

Пуша честно заработал на собственную кастрацию (тогда эта операция стоила около тысячи рублей); жив, здоров и вполне счастлив.

Если все сделано правильно, зритель не обращает внимания на интерьер. А дворцовая комната может быть сделана из чего угодно – досок, мешковины, пластика, покрытого золотой краской…

Но есть режиссеры, которые не переносят «искусственную натуру», предпочитая все настоящее.

Режиссер Алексей Герман тоже предпочитает все подлинное, натуральное. Фильм «Трудно быть богом» он снимал в Чехии. Действие, как мы помним,  происходит на далекой планете, где царит средневековье, нечто среднее между фашизмом и развитым социализмом. Замок был самый что ни на есть настоящий, средневековый. Рыцарские латы – тоже. Леонид Ярмольник облачался в «костюм», который весил около 30 килограммов, и размахивал тяжеленной алебардой. Для фильма изготовили оружие, латы, мебель, одежду, используя натуральные материалы: железо, чугун, кожу, дерево. Был там бутафорский колодец, но воду из него доставали настоящую. И ведра – деревянные, с железными ободами. Очень тяжелые… Всего на съемочную площадку из Питера прибыли шесть фур реквизита с «Ленфильма» – с посудой, мебелью, костюмами, оружием. 

Насекомых, которых в фильме множество, выращивали специально.  

Из пластика были только изготовлены отходы человеческой жизнедеятельности, которыми щедро «декорировали» стены. (Как известно, в те времена рыцари справляли нужду прямо у себя в замке.)  

В 1996 году Елена Климутко участвовала в съемках американской «Анны Карениной» с Софи Марсо и Шоном Бином в главных ролях. Она узнала, что такое настоящее западное кинопроизводство. 

Во-первых, забота о людях: шведский стол, как в первоклассных оте-

лях, персональный автомобиль к услугам в любое время суток. Во-вторых, дикий темп и четкое расписание съемок. Удивительно, но оно выполнялось с точностью до минуты. В-третьих, внимание к мелочам: обивочные ткани для дома Вронских привезли из Британии, изготовили точные копии предметов мебели, из Америки доставили сервиз на восемнадцать персон. «Зачем?» – удивились реквизиторы «Ленфильма» и показали коллегам то, что есть у них, производства Ленинградского фарфорового завода. Тут уже удивились американцы. 

Кино все видели. Вот только прическа у Софи Марсо недостоверная… Несколько раз русские сотрудники говорили режиссеру Бернарду Роузу, что аристократки в то время не носили челок, но их, к сожалению, не послушали.