Он любил Россию – до боли сердечной

Не стало русского писателя Василия Белова

Информационные агентства и разные СМИ привычно и сухо сообщают: «ушел из жизни», «скончался после тяжелой и продолжительной болезни», «умер писатель и публицист, общественный деятель». Все верно. Но есть еще и другое чувство, теперь вдвойне обидное, – чуть больше месяц назад Василию Ивановичу Белову исполнилось 80 лет, но мало кто тогда вспомнил человека, чей страстный слог и боль за родную землю породили высокие образцы российской словесности, навсегда оставив его имя в истории нашей культуры. 

Василий Белов никогда не порывал со своей родиной – Русским Севером, Вологодчиной. Там жили и его герои… В золотой фонд мировой литературы вошли его повести «Привычное дело» и «Плотницкие рассказы», создавшие автору репутацию певца и защитника русской деревни, которой всегда и при всех властях жилось нелегко. А литературоведы, привыкшие все и вся систематизировать, зачислили Василия Белова в отряд советских литераторов, именуемых «деревенщиками». Компания, правда, подобралась солидная и яркая – Василий Шукшин, Федор Абрамов, Виктор Астафьев, Валентин Распутин, Евгений Носов, Борис Можаев. И Василий Белов. Власть ничего не могла поделать с тем хрустом жизни, который был слышен с каждой страницы «деревенской» прозы, герои которой рождались, жили и умирали на родной земле. Как, например, Иван Африканович в «Привычном деле» или 

Олеша Смолин в «Плотницких рассказах». 

Случилась в судьбе Василия Белова и Государственная премия СССР. И даже народное депутатство – во времена, названные «эпохой перестройки и гласности». Он использовал высокую трибуну для того, чтобы произнести слова, которые многим тогда пришлись не по нраву, в том числе и тем, кто гордо именовал себя «демократом и либералом». «Меня все же беспокоит тот факт, – говорил Василий Иванович на знаменитом Первом съезде народных депутатов СССР в 1989 году, – что средства массовой информации, особенно телевидение, находятся в одних руках и зачастую отражают интересы не всех людей, а интересы определенных, причем столичных, групп». Кто возьмется опровергнуть сказанное и сейчас? 

Именно Василию Белову принадлежала идея расследования политики геноцида в отношении русской нации и именно об этом он, когда мог, говорил и писал. Но в те времена за подобные мысли и идеи его зачислили в отряд «патриотов-охранителей», хотя правда его цифр и фактов была очевидной… 

Василий Белов мастерски запечатлел и историю крестьянства («Кануны»), и то, как живет и радуется, работает и отдыхает крестьянин («Лад»), и как он с лукавой усмешечкой взирает на суету жизни вокруг себя и не спешит вырываться из налаженного веками и поколениями сельского уклада жизни («Бухтины вологодские»). 

В самом конце 70-х годов уже прошлого века герои Белова появились в Ленинграде, на Невском проспекте, – в спектакле Театра Комедии с таким исключительно «беловским» названием – «Добро. Ладно. Хорошо». И было в этом что-то трогательное: тяжесть жизни не оборачивалась черной и темной тоской души, а выплескивалась то в озорные частушки, то в исповедальные новеллы. 

Как мог, писатель противостоял удушающим объятиям городской жизни, подминающей под себя деревню соблазнами урбанистической цивилизации. Он попытался даже создать обличающий роман-памфлет с оптимистическим названием «Все впереди», но снова оказался непонятым и не ко двору с беспокойными мыслями о том, почему тихо и незаметно умирает русская деревня. Как и его родная Тимониха, в которой он появился на свет в простой крестьянской семье и где он построил на свои средства церковь. Но грубая реальность нанесла писателю беспощадный и коварный удар – односельчане эту церковь ограбили! Василий Иванович так и не смог оправиться от пережитого потрясения. 

Но его слово все же стало делом, «привычным делом» предельно совестливого человека, книги которого оставляют в наших душах след истины и доброты и немудреную мысль о том, что жить надо на земле… Перечитайте книги Василия Белова и почувствуйте правду великого певца земли Русской. А пока откроем одну из них на последней странице: «Иван Африканович весь задрожал. И никто не видел, как горе пластало его на похолодевшей, не обросшей травой земле, – никто этого не видел. Пронеслась над погостом шумная скворчиная стая. Горько, по-древнему пахло дымом костров. Синело небо. Где-то за пестрыми лесами кралась к здешним деревням первая зимка». Все как сейчас. И нет больше на этой земле русского писателя Василия Белова…

Яков Гордин, историк, писатель:

– «Привычное дело» – самая моя любимая повесть Василия Белова. Выдержанная в спокойно-трагическом тоне, безо всякого надрыва, без ненужного пафоса, она рассказывает о трагедии маленького человека – и трагедии русской деревни. Какой замечательный язык у Василия Белова, абсолютно органичный, подчиненный ритму деревенской жизни!

К сожалению, Василий Иванович не выдержал стресса перестройки и крушения привычного ему мира. Это при том, что он вовсе не был в восторге от того, что происходило в СССР, он понимал порочность и вину системы. Но считал, что разрушено в переломную эпоху было слишком много, слишком! Можно не разделять его политические взгляды, но то, что политическая пена забудется, а его прекрасная проза останется, на мой взгляд, очевидно.

Я хорошо помню то время. Советская власть, при всей своей жестокости и свирепости, была все-таки непоследовательна. И к деревенской прозе относилась лояльнее, чем к прозе городской, которую душила нещадно. Поэтому «городские», те, которых печатали, были гораздо более спокойными, в отличие от «деревенских» (а Василий Белов был одним из ярких представителей этого направления) – с их яростью, ненавистью к окружающему ненормальному миру. Их плач по России, которую погубила советская власть, та же власть по какому-то странному недосмотру публиковала. И это можно было сравнить с глотком свежего воздуха, эту честную, искреннюю прозу…

Борис Орлов, поэт:

– Однажды Василий Иванович рассказал мне одну забавную историю. В 1990-е годы, когда страна, казалось, вообще перестала читать, нужно было выживать, спонсоры помогли издать ему книгу. Тираж был совсем небольшой, обложка – простая, скромная, незаметная. Василий Иванович решил книгу сдать, как тогда было принято, на комиссию в книжный магазин. А продавец – юная симпатичная девушка, посмотрев на это издание, произнесла: «Не берем. Книга – не коммерческая». Писатель удивился, но решил представиться. «Я – Василий Белов, автор», – сказал он с некоторой надеждой. «Ну и что, – произнесла она в ответ, – а я – Маша Иванова».

Он, конечно, улыбался, рассказывая эту историю, у Белова вовсе не было никакой звездной болезни, но ему было больно. Больно за страну, которую мы потеряли, за поколение, выросшее не на книгах, а на глянцевых журналах, проводящее время в искусственном, виртуальном мире…