«Мне нравятся все мои злодеи»

Голливудский актёр и режиссёр Квентин Тарантино гордится тем, что «Джанго освобождённый» – один из самых ожидаемых фильмов года не только для него

Идея снять историю беглого раба, разыскивающего свою жену, с которой его разлучили на невольничьем рынке, пришла Квентину Тарантино почти десять лет назад. Но кто знает, сложился бы фильм в конце концов, если бы на съёмках «Бесславных ублюдков» он не познакомился с Кристофом Вальцем. Именно австрийский актёр подсказал Тарантино развитие истории – в итоге получился спагетти-вестерн «Джанго освобождённый». В российский прокат фильм выходит 17 января, чуть больше чем за месяц до церемонии «Оскар», где вестерн поборется за главную кинопремию мира. 

– Квентин, для многих сегодня вестерн абсолютно «замшелый» жанр: потные ковбои, коварные бандиты, один хороший против кучи плохих… Примитив, одним словом. 

– Да, именно так рассуждают большинство молодых американцев, которые никогда не видели вестерны. Они даже не подозревают, какими замечательными могут быть эти фильмы. Фишка в том, что классические вестерны, по сути, были не чем иным, как боевиком, причём с нравоучительным посылом: Добро побеждает Зло. В своё время всё это было уместно. Когда же некоторые режиссёры в 80-е годы обращались к вестерну, у них ничего не получалось – они решили переосмыслить законы жанра, чересчур увлеклись моралью и потеряли драйв. В результате зритель, который приходил на боевичок – выпустить пар и просто хорошо провести время, – попадал на что-то такое же занудное, как пасторская проповедь. Я, конечно, тоже не тупой боевик снимал. Как и мой любимый Серджио Леоне, который не ограничился борьбой крутых парней, а привнёс сюрреалистическое отношение к происходящему. Не думаю, что смогу сделать что-то настолько же совершенное, как «Хороший, плохой, злой» Леоне, но по крайней мере я пытаюсь. Мне кажется, я всю жизнь подступался к этому жанру – во всех моих фильмах можно увидеть элементы вестерна, а «Бесславные ублюдки» я и вовсе поначалу задумал в духе знаменитых фильмов Серджио Леоне «Однажды в оккупированной Франции»…

– Но почему рабство?

– Да потому, что сколько уже можно делать вид, что ничего этого в Америке не было. Непостижимо, сколько боли и страданий выпало на долю Америки в то нелёгкое время. Почему мы ханжески закрываем на это глаза? Другие же страны как-то разбираются со своим прошлым… Знаете, в какой-то момент съёмок я убедился, что делаю всё правильно. Мы снимали в реальных бараках, сохранившихся на одной плантации в штате Луизиана. У всей съёмочной группы было ощущение, что нас окружают призраки, что воздух буквально пропитан насилием, что земля всё ещё залита кровью рабов. Какое-то время команда находилась в шоковом состоянии. Очень возможно, что именно тогда многие из них всерьёз задумались о том, что происходило на Юге две сотни лет рабства. 

– Джанго играет Джейми Фокс. Несмотря на то что он один из самых высокооплачиваемых актёров Голливуда и вообще «оскароносец», Джейми Фокс не так у нас известен, как Уилл Смит, который первоначально планировался на роль Джанго. Почему же вы выбрали Фокса?

– Да, я хотел позвать Уилла, и мы с ним провели вместе немало часов, пока он снимался в последних «Людях в чёрном». Мне иногда кажется, что мы с ним с самого начала воспринимали «Джанго освобождённого» лишь как повод поболтать и вообще отлично провести время друг с другом. Короче, Уилл признался, что побаивается материала. Но мы с ним договорились: если я не найду ему замену, он вернётся в проект. В итоге я выбирал между шестью претендентами на роль Джанго – все отличные ребята, но это было не то. Однажды ко мне домой пришёл Джейми – и пазл сошёлся. Фокс родом из Техаса, он знает, с какой стороны подойти к лошади, как правильно держать оружие. В общем, он настоящий ковбой. Мне даже поначалу пришлось просить его «притушить» свою мощь, быть более кротким, что ли – ну не мог парень, проживший всю жизнь в рабстве на плантации, быть таким гордым чёрным мачо. Он отнюдь не супергерой. В том-то и смысл истории, что Джанго вырастает в героическую фигуру. 

– А как появился Леонардо Ди Каприо в роли носителя абсолютного Зла, плантатора Кэлвина Кэнди? Ведь, кажется, это первая его по-настоящему злодейская роль… 

– В моих кабинетных видениях его герой был гораздо старше, но Лео ужасно хотелось сняться в вестерне, и он просто из кожи лез, чтобы меня убедить, что он – это Кэнди. Я ему уступил, и в результате «нарисовался» тот Кэлвин, которого вы и видите на экране – четвёртый в поколении богатейших землевладельцев Кэнди. Его огромная хлопковая империя – замкнутый мир, государство в государстве. И этот наглый, капризный, инфантильный мальчишка с императорскими замашками – король, во власти которого казнить или миловать. Признаюсь, все мои злодеи мне нравятся, насколько бы ужасны они ни были. Но только не Кэлвин Кэнди – он отвратителен. Иным он вырасти и не мог – это я прекрасно понимаю, но всё равно мне просто чертовски ненавистен этот парень, олицетворяющий институт рабства. 

– Ради Ди Каприо вы переписали персонаж. А вообще, какова она, ваша «кухня»?

– Всё начинается с того, что однажды возникает некая смутная идея. О’кей, пусть себе живёт в голове – вы никому её не озвучиваете, никуда не записываете, ничего конкретного с ней не делаете, продолжаете заниматься какими-то делами. Но при этом она не даёт о себе забыть. И чем больше проходит времени, тем меньше вы думаете о чём-то, кроме вашего проекта. Знаете, как давно у меня зародилась идея «Джанго освобождённого»? Почти десять лет назад. И всё это время идея снять вестерн про беглого раба как будто «дозревала» в инкубаторе. Сперва Джанго был обычным рабом – шестым в колонне из семерых таких же, как и он сам. Но по мере того, как развивался сюжет, он открывался для меня всё больше и больше. Потом в один прекрасный день появился доктор Шульц, зубной врач, подрабатывающий охотой за преступниками. Но кто знает, кто был бы рядом с Джанго, если бы я не познакомился с Кристофом Вальцем на «Бесславных ублюдках». Так или иначе, в какой-то момент персонажи начинают разговаривать друг с другом и вы понимаете: пора садиться за стол. Всё происходит помимо меня – и это правда. Герои сами говорят, сами действуют. Иногда даже чувствую себя самозванцем, когда говорю о себе, как о сценаристе, – ведь я всего лишь записываю под диктовку.

– Сэмюэл Л. Джексон (в «Джанго...» он играет правую руку Кэлвина Кэнди) признавался, что у вас на съёмочной площадке прекрасная атмосфера – в том числе за счёт отличных напитков вроде текилы и бурбона и, конечно, за счёт музыки. А когда вы пишете – про алкоголь не буду спрашивать, – музыка тоже помогает?

– Для меня музыка – это не просто фон, под который «хорошо пишется». Ещё до того, как будет выведено первое слово, я начинаю подбирать композиции к будущему фильму. Я с детства собирал пластинки, и сами понимаете, как разрослась с тех пор моя фонотека. Комната, где она хранится, ужасно похожа на магазин подержанных дисков. Большинство пластинок расставлено по жанрам, по годам. Есть отдельный стенд под саундтреки, который тоже делится на разные категории: музыка для шпионских триллеров, для байкер-фильмов, спагетти-вестернов, само собой. Многие диски валяются прямо в больших корзинах. Это такой кайф копаться в них, отыскивая ту музыку, что задаст фильму правильный ритм, тон! Но самое главное тут – не ошибиться с музыкальной темой, которая пойдёт на титрах: она должна сразу настроить зрителей на нужное мне восприятие. 

– Как правило, каждый режиссёр убеждает, что самая дорогая ему картина – последняя. Вы тоже так говорите?

– Понятное дело, что с последним проектом носишься какое-то время как с писаной торбой – постоянно говоришь о нём, переживаешь, как он получился, как его примут. Тем более что мне – чёрт возьми, признаюсь – безумно нравится то нетерпение, с каким ожидают выхода моих фильмов. Я был очень горд, когда вычитал, что «Джанго...» – один из самых ожидаемых фильмов года. И с одной стороны, страшно не оправдать ожидания, а с другой – это ж такой адреналин, без этого львиная доля моего энтузиазма сойдёт на нет. И всё же я бы особенно выделил, во-первых, «Бешеных псов». И не только потому, что этот фильм изменил мою жизнь. Просто всё было впервые, меня тогда так распирало от счастья: вау, я снимаю своё кино! И как бы сегодня я ни кайфовал на съёмочной площадке – я делаю всё, чтобы у нас было весело, круто и ничуть не походило на тупое производство неважно чего, фильмов или гаек, – но вот такого драйва я уже не получаю. Так что «Бешеные псы» – самый важный фильм в моей жизни. Но должен признаться, что в последние годы я стал больше выделять «Убить Билла – 2». Долго объяснять почему, скажу лишь, что это один из самых личных фильмов. Но «Джанго...» тоже, безусловно, очень важное для меня кино. 

Автор выражает признательность кинокомпании WDSSPR за возможность задать вопросы Квентину Тарантино.