Ломать – не спорить

Как минимум запоздавшее возмущение зданием второй сцены Мариинского театра и страстные призывы его снести в очередной раз обнажили, пожалуй, главную «градостроительную ошибку» Петербурга: когда речь заходит об архитектуре, аргументы отступают под натиском страстей

В ближайшее время при правительстве Петербурга будет создан новый общественный совет по градостроительной деятельности. Как сообщил вчера корреспонденту «НВ» председатель совета Санкт-Петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) Александр Марголис, новый орган начнёт работу после того, как положение о нём подпишет губернатор Георгий Полтавченко. Скорее всего, это случится уже в феврале. Пока известно только то, что новый совет возглавит экс-председатель комитета по строительству Вячеслав Семененко. В остальном – перспективы туманны…

Главный вопрос: чем новый Градсовет будет отличаться от тех градозащитных организаций, что уже работают в Петербурге? Таковых в городе немало, однако громкие архитектурные скандалы вспыхивают в городе регулярно. Яркий тому пример – волна возмущения, обрушившаяся на здание второй сцены Мариинского театра.

При этом увидеть, что собой представляет это здание, можно было ещё осенью (не говоря уже о том, что проект вовсе не был тайной). А шум почему-то поднялся только сейчас… Более того, в интернете уже собрали около двух тысяч подписей за то, чтобы здание снести. Словом, натуральный скандал. И этот скандал – хороший повод, чтобы поговорить о современной петербургской архитектуре. И поговорить без лишних эмоций. Хотя бы попытаться начать серьёзный анализ, которого в пылу подобных скандалов всегда не хватает.

Михаил Иванов, главный редактор «НВ»

Петербург изначально задумывался как город, который должен удивить весь белый свет. Начиная с Петра цари не боялись привлекать для строительства города великолепных, талантливых мастеров, большей частью зарубежных. Причём те, которые приглашали, и сами имели талант – талант разглядеть в этих европейцах огромный потенциал. Так родились в Петербурге творения, которыми мы гордимся до сих пор и наши внуки-правнуки будут гордиться. Это были дерзновенные проекты, поражавшие не только изяществом, но и новым пониманием градостроения. Так создавался город с незаурядной судьбой.

А теперь у нас всё по-другому. Да, и мы привлекаем европейских мастеров, но складывается впечатление, что лишь для того, чтобы замордовать их до такой степени, чтобы они потом отказались от своих проектов и уехали, так ничего не построив. И кто приходит им на смену? У меня такое ощущение, будто в Петербурге действует какая-то сплочённая группа, которая делает всё, только бы не пустить в город выдающихся зарубежных зодчих.

И это очень печально. Потому что для того отношения к иностранным архитекторам, которое демонстрируют иные питерские специалисты, у нас нет никаких поводов. За последние лет тридцать, после того как вроде бы открылись все шлюзы для творчества, на берегах Невы не было возведено ничего, чем можно было бы гордиться, от чего захватывало бы дух!

Все мы должны наконец понять, что Петербург – город с незаурядной судьбой. И он не может жить ни прошлым, ни нынешней болотно-пошлой полупровинциальной жизнью. Его уже пытались превратить в заурядный областной центр, и все мы видели, как город умирал буквально на глазах. Мы просто обязаны продолжить начатое предками. Весь вопрос в том, как это сделать. В связи с этим у меня три предложения для дискуссии.

Первое. Вспомните – в XVIII и XIX веках иностранных зодчих приглашали в Петербург не для постройки какого-то одного дворца или особняка, а на долгосрочной основе. И архитекторы, приезжая сюда, привозили опыт своей страны, обогащая его российскими традициями. Не случайно одни называли Петербург европейцем, а другие – русским.

Второе. Центр надо оставить в покое. У нас хватает и периферийных районов, в частности это побережье Финского залива. Это морской фасад города, и нельзя отдавать его на откуп ремесленникам.

Третье. Зодчий не должен быть зависим от строительных компаний с их длинным рублём. У нас достаточно структур, в том числе общественных, которые способны по достоинству оценить проект.

И, наконец, последнее: город – для горожан, а потому все мы, не только специалисты, имеем право голоса, когда дело касается принципиальных вопросов будущего Петербурга. 

против

Рафаэль Даянов, директор архитектурного бюро «Литейная часть-91», член градсовета и Совета по сохранению культурного наследия Петербурга:

– Это слон, сундук, торговый центр – называйте как хотите! На фоне всеми любимых Мариинки и Мариинки-3 (концертного зала) Мариинка-2 стала большой архитектурной неприятностью. Изгоем.

Александр Кононов, заместитель председателя совета Санкт-Петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК):

– В этом здании всё очень неудачно, несоразмерно. И много стекла. Но самое печальное – непонятно, что делать со всем этим дальше.

Юлия Минутина, координатор общественного движения «Живой город»:

– Это уродливое здание слишком агрессивно для тихого, спокойного, уютного района Театральной площади. То, что мы видим, никогда не сможет оправдать понесённых затрат: уничтожено много исторических зданий. Думаю, никакие небывалые акустические характеристики не восполнят внешнее несовершенство здания.

Геннадий Смирнов, актёр, режиссёр:

– Таких торгово-развлекательных Мариинок возле каждой станции метро по две штуки. 

прямая речь

Михаил Пиотровский, генеральный директор Государственного Эрмитажа:

– В связи с не очень корректным использованием моего имени и мнения в дискуссии о строящемся новом здании Мариинского театра я хотел бы уточнить следующее.

Нервное беспокойство, взорвавшееся вокруг ещё не законченного строительства, огорчительно напоминает тот общественный и профессиональный шум, который был поднят против красивого проекта Перро, отобранного на очень качественно организованном международном конкурсе. Именно эта волна протестов «угробила» тот проект и вынудила искать быстрое, простое и дешёвое решение, которые мы теперь имеем. Общественности следует на себя оборотиться, а не призывать снова к радикальным мерам…

Надо помнить, что это – первый проект «звёздного» иностранного архитектора, впервые за много десятков лет осуществлённый в нашем городе. Множество их было зарублено в результате активного общественного и профессионального саботажа.

В Петербурге есть много зданий, которые мне не нравятся, среди них и дом Зингера, и Спас на Крови, и Казачий дом в створе Кленовой аллеи. Это не повод их сносить. Если мы будем кидаться на каждое новое здание, не дав штукатурке засохнуть, мы и будем иметь всегда то, что имеем сегодня…

точка зрения

Инна Павлова, искусствовед

Когда я слышу гул возмущённой общественности, вдруг отчаянно возбудившейся при виде здания второй сцены Мариинского театра, у меня возникает вопрос: «А чем, собственно, вы возмущены?» В ответ слышу что-то вроде: «Какое убожество!», «Изуродовали всю Театральную площадь!», «На старую добрую Мариинку теперь больно смотреть!», «Защитим город от архитектурного вандализма!», «Снести этот убогий новодел к чёртовой матери!». И всё в таком духе.

И в подтверждение праведности сего гнева – мнения экспертов. В роли экспертов, как правило, выступают: а) градозащитники; б) архитектурные критики. И о тех и о других – отдельный разговор.

Что именно защищают градозащитники, порой непонятно, похоже, даже им самим. Сколько раз мы уже были свидетелями скандалов, раздутых на пустом месте! А всё потому, что почва для «градозащитных» скандалов – самая благодатная. Само слово «защитник» заставляет распрямить плечи, приподнять голову и плюнуть в лицо извергам, покусившимся на… На что – уже не важно. Тут уже с равным успехом можно защищать и дворец, и сарай, и помойку.

Впрочем, на то они и градозащитники – работа у них такая. И спасибо им за эту работу. С архитектурными критиками – интереснее.

Кто вообще такие архитектурные критики? Вы представляете человека, который, выбирая себе профессию, сидит и думает: «Пойду-ка я в архитектурные критики…» Я – не могу. Но откуда тогда они берутся? А очень просто: пошёл человек в архитекторы – да не потянул. Но в теме поднаторел. Вот и стал архитектурным критиком: сам не могу – зато… А любой критик (уникумов уровня Белинского выносим за скобки), как известно, гораздо интереснее публике, если он критикует.

Словом, в любом обществе всегда найдутся желающие повозмущаться. А к ним – желающие позащищать, с одной стороны, и желающие покритиковать – с другой. Вот мы в итоге и получаем «возмущённое общественное мнение».

А теперь давайте попытаемся разобраться без возмущения и прочих эмоций.

Место для строительства второй сцены с самого начала было выбрано очень грамотно. Что бы ни построили на этом месте, новое здание при оговорённой высотности не испортило бы парадный, открыточный вид Мариинского театра просто потому, что с того ракурса, с которого мы привыкли видеть Мариинку, этого здания просто не было бы видно. Как не видно и здания, построенного сейчас. 

Но есть и другие ракурсы. Здесь уже здание второй сцены выполняет функцию рамы для старого здания. Представьте, что на месте снесённого ДК им. Первой пятилетки был бы воплощён один из амбициозных проектов. Какая уж тут рама… Старая Мариинка просто растворяется в великолепии своей младшей сестры – исчезает. Так бывает и с рамами для картин: купил коллекционер золотую раму для Матисса – рама сияет, а Матисс потерялся.

Спору нет, здание второй сцены восторгов не вызывает. Но если бы я была градозащитником, то только в ноги бы поклонилась тем, кто в итоге остановился именно на этом воплощённом проекте. Потому что этот проект именно что «защищает» – защищает старое здание театра от здания нового. Новое здание сегодня – это всего лишь рама. Ни больше ни меньше. И именно этим она весьма уместна. И к слову, куда уместнее, чем ДК им. Первой пятилетки.

Можно долго говорить о кризисе всей европейской архитектуры, но тенденция налицо: именно такие здания сегодня строят в крупнейших городах Европы. В том числе и в тех городах, что богаты старинной архитектурой. И строят не на окраинах, а в центре. И не где-нибудь поодаль от шедевров, а прямо у этих шедевров «на лбу». И это не «градостроительные ошибки». Это осознанный выбор, стратегический, если хотите, выбор европейских архитекторов. Именно так, деликатно, они совмещают старину с «новоделом».

Нужно ли идти Петербургу в рамках европейского тренда? Или Петербургу нужны амбициозные (а стало быть, неизбежно спорные) архитектурные проекты? Всё это, конечно, во многом дело вкуса. Так давайте спорить! (Хотя о вкусах и не спорят.) Но спорить с позиций профессионального анализа, а не с позиции: «Я против, я защищаю – а значит, я прав!»