Человек человеку – кто?

Сегодня многие, говоря о межнациональных столкновениях, спешат подняться до более крупных обобщений: это, мол, война цивилизаций. А может, уместнее, наоборот, «опуститься» до человека и вспомнить, что каждый из нас – личность?

В одном из онлайновых СМИ прочитал статью об этнической преступности в Петербурге. Автор печалится, что выходцы из закавказской провинции образовали клан в Петербурге и борются за влияние в теневом бизнесе. Сначала приехали те, потом нагрянули эти… В общем, омерта с лупарой отдыхают в тепле под оливами...

Но тут я зацепился за одну фразу: мол, современные потоки информации больше уделяют внимания разнообразным гангстерам, а не их земляку, «уроженцу Шамхора генералу Мадатову, который когда-то сражался на стороне России против персов…».

Приятно, что коллега вспомнил о князе Валериане Мадатове, знаменитом генерале русской армии, герое моего романа – в полном смысле этого выражения. Я не только восхищаюсь этим гусаром и храбрецом, но написал его историю в четырёх книгах. И замечу, что князь Валериан Григорьевич – уроженец Нагорного Карабаха. А под Шамхором, на берегах одноимённой речки он осенью 1826 года всего с тремя батальонами разбил авангард огромной персидской армии и спас столицу Грузии от очередного нашествия.

Мадатов долгое время был ближайшим помощником генерала Алексея Ермолова. Слыл деятелем жёстким, даже жестоким, но это если считать по нынешним меркам. А тогда Ермолов в письмах отзывался о нём как о существе благородном. И все знавшие Мадатова отмечали его человечность. Не мягкотелость, но именно умение поговорить с каждым человеком на языке если и не родном, то знакомом. А это в условиях тысячеязычного Кавказа ой как не просто! И Мадатов никогда бы не перепутал гянджинца с талышом, как и табасаранца с аварцем. Он был русским офицером, но сумел сохранить связь с землёй, в которой родился. Он воевал отчаянно храбро, но уважал противника, видел в нём равного себе. И когда умер при осаде турецкой крепости, командующий гарнизоном приказал открыть ворота, чтобы похоронить храброго и благородного Мадат-пашу на христианском кладбище.

Увы, сейчас времена иные. В ХХ веке война стала тотальной, и сил, чтобы оказать почести мужественному врагу, уже не осталось. Мы разучились видеть в людях их личные качества. Индивидуальный подход не в моде, его перебивают раса, страна, профессия, место рождения и обитания. Все сбиваются до кучи в стаю, потому как, известное дело, гуртом лупить кого-нибудь куда проще. Ещё полвека назад мы твердили, что человек человеку друг, товарищ и брат. Теперь вспоминаем, что, пожалуй, люди друг другу всё-таки волки. И одну из самых больных коллизий века нынешнего формулируем строчками столетия позапрошлого: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут…» Это неправильно, и прежде всего потому, что из великой баллады Редьярда Киплинга вырвана цитата, которая не открывает истинного пафоса сочинений британца…

Но сперва ещё одна человеческая история. В 1830-е годы в Кавказском корпусе служил барон Торнау. Фёдор Фёдорович происходил из рода остзейских немцев, но числил себя потомственным офицером русской армии. Человек умный, образованный, мужественный, он выбрал себе нелёгкую долю – разведку. В те времена карта Кавказа была одним большим белым пятном. И Торнау пытался расцветить её хотя бы в немногих точках. В частности, он прошёл через горы в тех местах, где сейчас возводят сооружения будущей Олимпиады. А тогда они представлялись дебрями, совершенно дикими и непонятными. Проводниками Торнау стали братья из знатной горской семьи. Когда-то они провинились перед Белым царём, но за помощь нашему агенту им обещали вернуть и земли, и скот. Горцы безукоризненно выполнили свою работу – протащили неопытного русского через снежные перевалы, уберегли при встречах с соплеменниками. Но когда путешественники спустились вниз, наши генералы отказались выполнить договор. Барон возмутился, писал через голову начальства в столицу и добился исполнения обещаний, данных под слово чести.

Ему отомстили. В следующее предприятие его вынудили взять ненадёжных проводников, которые без раздумий продали подопечного горцам. Больше двух лет Фёдор Фёдорович провёл в плену. Трижды пытался бежать – и всё напрасно. Он уже приготовился закончить дни свои прикованным к стене горской хижины, но его спасли. Те самые братья, прежние проводники, выкрали Торнау из плена и вернули в русский лагерь. Они не любили Россию и русских, не за что было любить. Но чувствовали себя кровно обязанными человеку, который шёл вместе с ними, вместе с ними замерзал и голодал, а потом сдержал своё слово, слово русского офицера...

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, / Пока не предстанет Небо с Землёй на Страшный Господень суд. / Но нет Востока и Запада нет, что племя, родина, род, / Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встаёт…

Вот о чём писал Киплинг – если человек по-настоящему сильный, то в другом он видит прежде всего человека.