«В прорыве Гагарина была частичка и нашего труда»

Привязанный прочным страховочным ремнём к металлической конструкции, я сидел верхом на двутавровой балке и с опаской посматривал вниз.

Нам дали задание: за две смены отвернуть болты и освободить горловину бетонного стакана от металлического ограждения. Задание понятное, вот только непонятно, зачем освобождать стакан от защитной решётки. 

А началось всё с того, что в том самом 1956 году в нашем 21-м цехе Ленинградского Металлического завода (ЛМЗ) появилась особая охрана – солдаты в синих погонах и при оружии. Не то что наши вохровские тётеньки. И сразу в первом, самом высоком пролёте цеха, как раз там, где мы с Серёгой освобождали яму от защитной конструкции, начались необычные работы. Всё пространство пролёта до самого верха огородили досками и брезентовыми полотнищами. Въезд в пролёт оснастили таким длинным тамбуром, что в него свободно въезжал железнодорожный вагон. Необычны были и сами вагоны – окна не настоящие, а нарисованные краской. Все в цехе сразу поняли: здесь будет выполняться серьёзный заказ. Поняли, но не удивились.

Когда в первом пролёте, огороженном от досужих глаз, начались секретные работы, многие захотели хотя бы попасть за перегородку. Оказался там и мой приятель Юра Петров. Я уж его пытал и так и этак: ну, чего там? Но Юрка молчал как партизан на допросе. Сейчас-то думаю, он и вправду мало знал.

В ту же пору у ворот нашего цеха стали появляться незнакомые люди. Приезжали на «Волге». Гости выделялись хорошими костюмами и своей значительностью. Один был особенно заметен. По всему чувствовалось: он среди них главный. 

Через год, перед самыми ноябрьскими праздниками, я, как секретарь комсомольского бюро, зашёл по каким-то делам к начальнику цеха Смальчевскому, и как раз секретарша принесла ему свежие газеты. Игнатий Осипович глянул на первую страницу и говорит:

– Смотри-ка, что пишут: «В связи с достижением выдающихся успехов в деле освоения космического пространства и запуском первого искусственного спутника Земли большая группа советских учёных и конструкторов награждена высокими наградами СССР». Здесь, наверное, и наш Королёв.

Я на всякий случай решил уточнить:

– Королёв – это кто? 

Но он сделал вид, будто не слышал вопроса.

Всё ясно, думаю: один из тех специалистов, которые приезжали на завод. К тому времени мы уже были в курсе, что именно у нас в цехе, в том самом бетонном стакане, монтировались отдельные узлы ракеты и спутника, велась подгонка всей системы. 30-метровая высота пролёта позволяла разместить эту махину. Поэтому, когда с орбиты Земли впервые донеслись позывные «пи…пи…пи», мы все гордились, что в прорыве человека в космос есть и частичка нашего труда.

А кто такой Королёв, я всё же узнал, причём довольно скоро. Мой старший брат, Саша, после службы в армии поступил на закрытое подмосковное предприятие. Что они там делают, он, само собой, мне не рассказывал, обмолвился только, что работает на каком-то испытательном стенде, где очень высокая степень пожароопасности. Стенд, возможность возгорания – всё это явно имело какое-то отношение к космосу. И однажды я не выдержал, спросил Сашу, знакома ли ему такая фамилия – Королёв.

Брат чуть не подпрыгнул на стуле:

– Ты! Знаешь! Сергея Павловича?! 

Я признался, что лишь видал его издали, но кое-какой информацией владею, потому что наш цех тоже имел отношение к запуску первого спутника. Оказалось, брат работал заместителем начальника стенда испытания ракет по противопожарной части. И хотя не часто, но встречался с Королёвым, а иногда даже докладывал ему о результатах испытаний. И я сразу вспомнил коренастого, немного грузного мужчину, с большим умным лицом, который приходил к нам в цех всегда в сопровождении небольшой свиты из трёх-четырёх специалистов…

А потом было 12 апреля 1961-го, когда у каждого восторг свершившегося события был настолько огромен, что его хотелось тут же, немедленно разделить со всеми. И эта общность народа-победителя выплеснулась в едином порыве на улицы и потекла по главным магистралям Ленинграда. Впервые за многие годы никто не гнал людей на демонстрацию, все вышли сами, не сговариваясь, повинуясь собственному чувству. Народ праздновал чудо, совершённое им самим. И во главе этого триумфа стоял Сергей Павлович Королёв, которого тысячи людей знали в лицо, но мало кто знал, что он и есть Главный конструктор.