За что страдаем?

Иногда она подкрадывается незаметно, исподтишка, так, что чувствуешь лишь лёгкий дискомфорт где-то в организме. Но чем дальше, тем больше этот дискомфорт заполняет всё твоё существо, и ты не можешь уже вести обычную жизнь, потому что тебе плохо. Бывает, она возникает порывами, заставляя в ужасе вопить нервы, и так же быстро стихает. А бывает сильная, ровная, чистая, беспощадная, словно лежишь на раскалённом железном листе. Она не утихает ни днём, ни ночью, и ты готов на всё, чтобы её не было. Даже убить себя. Но ты не в силах встать, чтобы это сделать.

Это боль.

Я дважды очень серьёзно ломал одну и ту же ногу. Первый раз это было в 1997 году – тогда в больницах, как и везде, было худо. Раньше, после той операции, которую я перенёс, больному полагалось давать наркотические средства, чтобы снять постоперационные боли. Но шла бескомпромиссная борьба с наркоманией, и о том, чтобы уколоть промедолом непрерывно стонущего пациента, не было и речи. Мне давали обычные анальгетики, которые помогали от моей боли, как новогодние петарды от тяжёлого танка. Один очень хороший врач, с грустью глядя на это, сказал:

– Я считаю, что первое, что мы обязаны сделать для больного, – снять болевой синдром.

И принёс мне стакан водки. Впоследствии я засыпал только после укола анальгетика в сочетании со снотворным и двумястами граммами водки, контрабандой приносимыми женой. И то часто просыпался среди ночи и умолял заспанных медсестёр сделать мне ещё укол анальгетика. Иногда делали... А ведь это была не самая худшая больница.

Совсем недавно я сломал эту же ногу почти столь же серьёзно, но в больнице всё было по-иному. Первые три дня после операции я был постоянно подсоединён к капельнице, которая вводила в мою кровь обезболивающее, потом капельницу сняли, но укол ставили по первому требованию. Можно сказать, в этот раз я незаметно для себя миновал страшный период посттравматических и постоперационных болей. Сейчас, правда, у меня период разработки ноги, тоже связанный с болью, но это уже другая история.

Я написал всё это, чтобы читатели знали – я знаком с болью накоротке, и с болью очень сильной. Чтобы потом не упрекали меня за то, что пишу: «Боль – великий дар Бога человечеству». Есть наследственная болезнь, которая заключается в полной нечувствительности к боли. Эти люди долго не живут, потому что способны нечаянно опереться о раскалённую сковороду и держать там руку, пока не запахнет жареным мясом. Но я не о физических аспектах проблемы. Я о том, что Бог позволяет людям отмучиться в этой временной жизни, чтобы избежать ещё больших мучений в жизни вечной. Я, например, думаю, что знаю, за какие грехи оба раза расплатился своими ногами…

Когда в фильме «Белое солнце пустыни» белогвардеец спрашивает Сухова: «Тебя сразу убить или ещё помучить?» – тот, как все мы помним, отвечает: «Желательно, конечно, помучиться». Можно воспринять это как юмор висельника, а можно как стремление искупить свои грехи муками на этом свете.

Сейчас многие читатели возмутятся: а страдающие невинные дети, а умирающие в муках хорошие, замечательные, добрые люди?! А я отвечу на это возмущение, что не знаю, почему это происходит, но верю в справедливость Бога. Именно об этом Книга Иова. «Где был ты, когда Я полагал основания земли?» – спрашивает там Господь невинно страдающего праведника. То есть не нам обсуждать Его решения относительно нас, ибо Он нас создал. Как не следует маленьким детям обсуждать решения их родителей. Он Сам приходил к нам в облике человека и принял страшную муку, хотя был самым безгрешным человеком в мире. Он сделал это, чтобы искупить грехи наших предков и потомков. Как, может быть, больная лейкозом девочка искупает грехи своей матери. Или жизнь, которую она бы прожила, оказалась столь ужасна, что лучше ей уйти сейчас в Царствие Небесное. Повторяю: я не знаю. Но знает Бог.

«Боль – ты не зло» – так говорили мудрецы ещё до пришествия Христа. Распятие непреложно подтвердило эти слова.

Но как же она ужасна – боль!..