Моя работа

Он приехал в Петербург в командировку на четыре месяца и с тех пор живёт здесь уже почти двадцать лет. Специального образования у Левона нет. Потомственный обувщик, он всему научился у брата. Девять лет отработал на обувной фабрике. После 1998-го с реализацией продукции стало совсем трудно: «Из пяти тысяч пар оставалось полторы. А ведь это был наш хлеб!»

Вы не смотрите, что я здесь только ремонтом занимаюсь. Я сам могу с нуля любую обувь сшить. Заказы беру редко, это много времени отбирает.

Здесь работаю третий год. Это старинный павильон, открыт с 1956 года. В городе всего три таких осталось. Качество услуг здесь всегда было высоким, и уровень дохода раньше был хороший. Сейчас уже не так, работаю больше для поддержания имиджа нашей мастерской.

На вашем месте сидели известные люди: врачи, журналисты, университетские профессора, высшие чины ФСБ. Люди могут зайти в дорогие бутики, сесть на кожаные диваны, им там комфортно. Но ремонтировать обувь люди приходят сюда, в этот маленький павильон. И ничего – они здесь тоже отдыхают.

Если это срочно, делаю обувь в присутствии клиента, и тогда мы с ним разговариваем. Завязывается дружба, и люди иногда приходят просто поделиться радостями, горестями. Одна женщина была клиенткой, а стала крёстной моего ребёнка!

Работа у меня сезонная. Зимой и летом спад, а вот осенью и весной рук не хватает. Делаю в основном набойки, супинаторы и накаты на подошву. Бывают и трудные случаи: цвет изменить, отреставрировать, форму носка поменять... Здесь с этим не справиться, и я иду в цех к ребятам.

Женщины чаще заходят: им набойки меняю круглый год. Раньше металлические ставили, теперь полиуретановые. Процесс уже на автомате. Отбиваю старую набойку, затем обвожу контур на листе полиуретана. Резаком вырезаю заготовку и наклеиваю её. Потом на станке обтачиваю и для надёжности вбиваю гвоздики в те же места, где они были раньше. Но это не всё, ещё лоск надо навести: закрашиваю все царапины кремом или маркером под цвет каблука.

У меня станок со встроенным пылесосом, стружка теперь в глаза не летит, как раньше. Да и клей не такой едкий. Материалы у меня разные: есть подешевле, есть подороже. Учитываю пожелания клиентов.

Расценки за работу у меня немаленькие, я ценю свой труд. Но бабушкам часто делаю работу бесплатно. Они говорят: «Почему? Ты ведь сидишь работаешь». Я не хочу брать денег и не должен объяснять почему. Больше люблю отдавать, чем брать. Когда ты отдаёшь, люди к тебе притягиваются. И ты себя считаешь нужным в этой жизни. Это для меня важнее, чем эти деньги, которые они мне заплатят.

Есть у меня ученик, узбек, сообразительный, с высшим образованием. Хочет научиться обувному делу. Он меня учителем называет, сколько раз уже ругал его за это! А он всё равно – «учитель». Когда я выходной беру, постоянные клиенты приходят и просят его, чтобы заказы мне передал. Иногда обувь новую приносят сразу для профилактики накаты поставить. Иногда на коробке такой ценник, что мой ученик не рискнёт даже дотрагиваться до неё. А мне приятно, что такую обувь доверяют.

Сюда мне привозят работу с другого конца города, из Соснового Бора, Всеволожска… Сначала я удивлялся. А потом понял: от обуви у человека зависит многое – настроение, самочувствие, успех. Разве можно такую вещь отдавать в первые попавшиеся руки?..

Когда-то, работая музыкантом в «Ленконцерте», он колесил по Европе. Но после 12 лет работы в творческой среде пришлось оставить профессию. Правда, только формально. Евгений продолжает петь в хоре, выступает с друзьями. Однажды увидел проезжавшую мимо машину курьерской фирмы. Набрал номер и позвонил, на следующий день уже пришёл на стажировку: «В офисе сидеть – не по мне, а вот работа курьером нравится. Ведь движение – это жизнь».

–Мой участок – от станции метро «Чернышевская» до Невы, в сторону Большеохтинского моста. Мне знаком этот район: мой друг здесь живёт, у жены – подруга. Но карта всегда с собой: всё упомнить невозможно.

Утром в девять нужно прибыть в офис и получить задание на день. Чем раньше начнёшь, тем раньше закончишь. Диспетчер распределяет корреспонденцию по участкам и раздаёт каждому курьеру. Пока еду до «Чернышевской» на метро, в голове уже прокручиваю будущий маршрут: ведь от этого напрямую зависит, во сколько закончится мой рабочий день. Раньше выписывал все адреса, сейчас наловчился запоминать их уже в офисе. От метро двигаюсь в сторону Невы...

Бывают такие места, куда проще добраться пешком. Вот сегодня адрес был – улица Моисеенко, 41. Знаете, где это? Мало какой транспорт туда ходит. Я стоял минут сорок на остановке, ждал автобус. А потом плюнул и пошёл пешком. Вот так и получается, что порой по три десятка километров наматываю за день. Но мне это в радость. Пока двигаюсь – живу. Вот в дороге стихи сочиняю: «Год за годом, день-деньской, только снится мне покой. Груду писем взяв в охапку, мчу на Среднюю Рогатку, а оттуда на Парнас, как же он далёк от нас!»

Курьерская работа – неквалифицированный труд, семи пядей во лбу не требуется, но физическая выносливость – это первое условие. Ноги к концу рабочего дня гудят, но для меня это приятная усталость.

В основном работаем с юридическими лицами. Я разношу письма, а есть те, кто развозит посылки на машине. Сумка, бывает, весит пять кило, а бывает, и триста граммов. Смотрите сами: письмо весит примерно сто граммов. Три килограмма, это уже тридцать писем, тридцать адресов. А по весу – всего три килограмма. Но бывает, одна бандероль, зато тяжеленная, и её приходится тащить. Нормы выработки нет. Зарплата исчисляется количеством писем. Ну, здесь угадать трудно. Сегодня 16 писем, а как-то раз перед майскими праздниками было аж 35!

И командировки бывают. Недавно в Кириши ездил на электричке шесть часов туда-обратно. А вёз всего одно письмо! Но в сумме за месяц нормально натекает. Бывает, я приезжаю по адресу и оказывается, что никакой организации там нет. Была, а сейчас нет. Приходится почту отправлять обратно в офис, а они там уже сами разбираются.

В предпраздничные дни никого не найти на работе. Корпоративные посиделки, и всех как ветром сдувает. В таких случаях пишу возврат корреспонденции, потому что нет адресата – нет ему и корреспонденции. Всё возвращается на базу, а в следующий рабочий день опять включается в доставку. Но приоритета никакого у них нет, кто виноват, что их в день доставки не было?

Главная задача – доставить клиенту то, что он ждёт. Бывает и с опозданием, конечно. Заказчики по-разному реагируют. Некоторые ругаются, некоторые улыбаются. Может, понимают, что они не одни у меня.

Хоть труд наш и не особо престижен, но не всякий здесь удержится. Тут работа с людьми, и надо уметь общаться. Контакт должен быть обоюдный. Когда мне говорят: «Спасибо», – я всегда отвечаю: «Пожалуйста». Но если не поблагодарят, я может, и «до свидания» не скажу. Хотя по правилам обязан.

Да, – повторяю, – должность у меня скромная. Но если вижу, что человек рад и благодарен за доставку письма или бандероли, у меня даже появляется какая-то гордость. Я сделал своё дело, и оно кому-то помогло в его работе или даже принесло радость. Вроде ничего особенного, но это очень важно. 

Врачом она решила стать, ещё когда училась в школе. В старших классах ходила на курсы при медицинском университете: там девочек знакомили с профессией врача не по учебникам, а на кафедрах физиологии и анатомии. После окончания университета работала терапевтом: «Специализация появилась позже – я стала врачом лечебной физкультуры, потому что мне хотелось помочь людям встать на ноги после болезни или операции».

–Врач ЛФК назначает лечебную физкультуру в зависимости от той проблемы, которую имеет пациент. Существует масса методик и комплексов упражнений. Например, острый инфаркт миокарда. Такого пациента в оздоровительную группу не отправишь, только индивидуальные занятия. Это острое состояние: мышца сердца травмирована, происходит её размягчение. Занятия проходят лёжа в постели, сидя на стуле. Сгибание-разгибание колена, локтя. Мы постепенно расширяем режим, увеличиваем нагрузку под контролем пульса, под контролем электрокардиограммы. Так восстанавливаем привычный набор движений.

У нас есть специальный зал для лечебной физкультуры, который оборудован шведскими стенками, гимнастическими скамейками. Обязательно ковровое покрытие. Есть и реквизит: гимнастические палки, мячи, булавы, фитболы. Похож на фитнес-зал, правда? Но фитнес носит общий оздоровительный характер. И не всегда он полезен людям с проблемным здоровьем. Достаточно много пациентов приходят к нам как раз из фитнес-клубов.

Если девчонки худеют, то на занятиях они там скачут, прыгают, сидят то на одной диете, то на другой. В результате – опущение почки. Почка страдает чаще всего, потому что вокруг почки есть жировая капсула, в которой она держится. И когда человек худеет, этот жир уходит первым, и почка опускается. Или молодые парни хотят иметь мускулы, как у Шварценеггера: качаются изо всех сил, а при сколиозе, которым страдает каждый второй, это противопоказано. В исходном положении сидя и лёжа им категорически нельзя поднимать вес. К нам они приходят с обострением остеохондроза, с грыжей межпозвоночных дисков. И лечат их уже здесь разные специалисты. Поэтому, прежде чем идти на фитнес, нужно пройти хотя бы минимальное медобследование.

Я всегда работала в многопрофильных больницах. Это и травматология, и нейрохирургия, и кардиология, и терапия, и ревматология, и пульмонология. Конечно, мы, врачи ЛФК, не можем всё знать глубоко, мы не стоим у операционного стола. Но, назначая тот или иной курс лечебной физкультуры, мы должны обязательно знать противопоказания при любом заболевании. Если этого не учтём, можем навредить больному. Про таких докторов говорят: не лечит, а калечит.

Бывает, лечащий врач недосмотрит немножко. Я обязательно знакомлюсь с историей болезни, с больным и, если есть противопоказания, не имею права назначать занятия. Например, высокая температура, выраженная сердечная недостаточность или гнойное заболевание.

Мы – наполовину психологи. Есть пациенты, которые сами хотят, а других надо ещё уговорить, объяснить, для чего это надо. Важно, с каким настроением инструктор придёт: отбарабанит и убежит – это одно. А если с улыбкой спросит, как дела, семья, дети, так он располагает к себе. Подход к больным, конечно, нужен, но и у пациента мотивация должна быть сильная. Я занималась с одной пациенткой, молодой женщиной. Она упала и потянула плечевое сплетение. Рука не двигалась вообще. Правая рука. Она дерматолог – лазерный хирург. Представляете, какая ювелирная работа ту же родинку удалить! У неё муж намного старше её, сын-подросток. Она меня теребила: что нужно делать, как нужно делать, мы с ней часами занимались. Через недели полторы у неё зашевелилась рука, через три недели, к моменту выписки, все движения восстановились. Через полгода она мне позвонила: «Я вышла на работу». Сперва я даже не поверила.

Важно уметь выявить качества человека, с помощью которых можно его быстрее восстановить. И ещё должна быть не только настойчивость, но и оправданное хладнокровие. К примеру, разработка контрактур – восстановление подвижности суставов, особенно после ожогов. Это же «ломка» пальцев, рук, ног!.. Человек у тебя рыдает на занятии, а ты ему всё равно гнёшь пальцы, руки. Это преодоление боли во благо, но порой сама вот-вот зарыдаешь.