Работа – не волк, а образ жизни

Солидную часть своей жизни большинство из нас проводят на работе, а потому круг наших профессиональных интересов часто неразрывно связан с кругом друзей или даже семьи. О том, как влияет наша работа на наш образ мыслей и жизни, размышляют корреспонденты и эксперты «НВ»

офисная мораль

Владимир Владимиров, обозреватель «НВ»

Любой офис – это феодальное княжество с соответствующей данной эпохе моралью. Но если в офисах западных компаний, где нравы, как пишет знаменитый писатель Майкл Крайтон, соответствуют эпохе феодализма развитого, то в кабинетах российских бизнес-центров жизнь протекает по законам раннего, ещё ничем не замутнённого феодализма. И здесь, согласно результатам опроса, в шкале достоинств сотрудника на первом, втором, третьем и прочих местах стоит преданность своему сюзерену-работодателю. Тогда как финансовое жульничество или пьяный дебош на корпоративе всего лишь мелкие грешки, занимающие 8–9-е места.

Итак, за что увольняют тружеников офисов в первую очередь – без пощады и колебаний? За перепалку с начальником – то есть явный вызов, подразумевающий, что руководящее лицо, принадлежащее к высшим формам жизни, может быть в чём-то неправо. Это согласно офисной морали даже не измена, а открытый бунт. Но поскольку нравы сейчас мягкие, бунтовщика не вешают, а всего лишь изгоняют.

На втором месте – измена сюзерену-работодателю. Именно так – как попытку тайно перебежать на сторону врага – высшие менеджеры рассматривают факт поиска подчинённым нового места работы.

Казалось бы, что криминального в сокрытии ошибки коллеги, почему эта причина – третья в списке увольнений? На самом деле всё ясно. Тот, кто скрывает чужую ошибку, тем самым показывает, что интересы офисного приятеля для него важнее интересов начальника. Поэтому обязанность лояльного сотрудника – не скрывать, а как можно скорее и красочнее настучать на друга. Из этого же ряда взятие вины коллеги на себя (это не первостепенная причина увольнения, потому что такие случаи достаточно редки). Покрывать грехи товарища – грех перед лицом начальствующим, попытка обмана и демонстрация преданности не тому, кому надо.

На пятом месте в списке причин увольнений – появление на работе в нетрезвом виде. С тем, что это уважительная причина для применения крайних мер, не поспоришь. Загадка в другом – почему эта столь важная причина всего на пятом месте? Объяснение в одном: это грех всё же простительный, с крамолами не связанный. Так что увольняют за него, вероятно, при наличии отягчающих обстоятельств: неоднократности появления в таком виде или ведения пьяных неуместных разговоров.

На последнем месте по частоте увольнений стоит интимная связь с начальником. Редко начальник за это увольняет. Наверное, случается такое, когда интимный партнёр начинает слишком уже многого требовать, или компрометировать шефа, или, что уж совсем недопустимо, слегка шантажировать. Но, повторим, это скорее исключение из правил.

Самый же сенсационный пункт в рейтинге увольнений – девятый, предпоследний: осваивание бюджета компании в своих интересах. То есть воровство по шкале офисных ценностей приравнено к пятиминутному опозданию на работу или лёгкому нарушению дресс-кода. Ведь этот грех по-человечески очень понятен и близок любому руководителю. В крупных компаниях сотрудники берут откаты с поставщиков, клиентов (попробуйте заключить договор, например, с энергетиками), в мелких – воруют деньги, выделенные на презентации, взятки и подарки заказчикам. Но «осваивание бюджета» – это ведь не измена, не бунт, даже не проявление нелояльности. Если сотрудник ворует, но сохраняет преданность компании и шефу, стоит ли его увольнять – другой, может, больше воровать будет. К тому же финансово нечистоплотный кадр является и самым преданным шефу – ему нужно же чем-то искупать вину. Поэтому он будет шпионить за коллегами, стучать на них, смотреть в рот своему руководителю на совещаниях и т. д. И нужно за любые рамки выйти, совсем уж не по чину брать, чтобы поставили тебе это в вину.

Чем не феодализм, когда за дерзкое слово накладывали опалу, за подозрение в измене можно было и на эшафот угодить, а вот за воровство денег из казны разве что батогом по спине получить, да и то шутейно.

Офисные мораль и шкала ценностей могли бы показаться смешными, если бы… они действительно были только офисными.

финансы

Сергей Ачильдиев, редактор отдела спецпроектов «НВ»

Удивительно, но факт: по данным службы исследований агентства HeadHunter, 42 процента сотрудников петербургских компаний не решаются просить прибавку к зарплате. Участники опроса объясняют свою скромность по-разному: четверть респондентов уверяют, что они, может, и попросили бы, но в их компании такое не принято, 23 процента – что это некрасиво, 21 – что слишком мало ещё проработали на своей должности, 19 – что это неудобно, а 18 процентов – что это просто бесполезно.

Тех, кто говорит, что у них в компании не приняты разговоры на столь щекотливую тему или что просить бесполезно, – в общем-то можно понять. Работодатель – не добрая фея. Но остальные?..

Я ещё поверю, что скромничают работники старших возрастов, выросшие при советской власти. У нас, советских, было чёткое воспитание: скромность украшает, особенно в отношениях с начальством. Впрочем, тогда чаще всего просить о прибавке к жалованью было просто бессмысленно. Все компании, заводы, фабрики, институты принадлежали государству, а оно всюду устанавливало жёсткое штатное расписание, и на многих должностях зарплата была строго фиксированная, а если на какой-то должности имелась «вилка», то невеликая – с разницей в 10–20 рублей. Поэтому своего «потолка», при хорошем отношении с тем же начальством, человек достигал через несколько лет и дальше мог рассчитывать только на то, что освободится более высокооплачиваемое место.

В общем, со старшим поколением всё более или менее ясно. А что же молодёжь? Почему она вдруг стала такой робкой? Сравнительно недавно, в девяностые годы, я сам был хоть и маленьким, а начальником – главным редактором никем не финансируемого и малотиражного журнала. В те годы большинство корреспондентов являлись ко мне наниматься на работу, выйдя если не из сталинской шинели, то по крайней мере из брежневского пальто. Услышав, какие у нас оклады и гонорары, они тягостно вздыхали и покорно кивали головой. Но совсем юные поражали меня своей наглостью: кроме вузовского диплома ещё ничего не имеют, ни опыта, ни практических навыков и знаний, – а денег хотят, как у лучших журналистов страны! Больше того, когда я говорил, что таких средств у нас нет, они даже не торговались – пожимали плечами и гордо уходили. Один, помню, даже сказал: «Когда будут деньги, звоните». Вот наглец! Это я перед генеральным директором обзывал его наглецом, а в душе-то завидовал: молодчина, так и надо, специалист, даже самый юный, должен знать себе цену! Но я бы так не смог…

Так куда же они нынче подевались, те юные «наглецы» девяностых годов? Неужто укатали сивку крутые горки и пришлось свыкнуться с железной действительностью?

Если так, ещё полбеды. Однако боюсь, в реальности всё куда хуже: в последнее время пресловутые социальные лифты настолько проржавели, застряв для многих молодых на нижних этажах, что тут уж не до наглости – даже о небольшой прибавке к зарплате страшно мечтать. Вот и приходится ходить в скромнягах.

дресс-код

Ирина Тищенко, редактор отдела информации «НВ»

–Правда, тебе придётся вытащить серьгу из уха – так один мой знакомый объяснял другому правила, которые его ожидали на возможном новом месте работы. – Шеф – человек старой закалки, бывший военный.

Второй глубоко вздохнул – много лет серьга в левом ухе была неотъемлемой частью его имиджа. Но согласился.

– Но это ещё не всё, – продолжил первый. – На работу придётся ходить в костюме.

И тут в глазах претендента на вакантную должность я увидела всю мировую скорбь. Я смотрела на него и думала: способен ли этот человек (да и не только этот) отказаться от привычных вещей в угоду корпоративным правилам, престижной должности и приличной зарплате? Ломать голову долго не пришлось, он ответил сам:

– Первое время возможно. А потом уволился бы к чертям!

Ломать себя невероятно тяжело. Многие люди становятся очень щепетильными, когда речь заходит об их собственном стиле одежды, они не позволяют его критиковать, а дресс-код воспринимают как покушение на внутреннюю свободу и даже на права человека. Но с другой стороны, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. И если устраиваешься на работу, зная о корпоративных правилах и дресс-коде, будь любезен, соблюдай. Или не работай.

Впрочем, мне легко об этом говорить, от меня никто и никогда не требовал делового стиля одежды. Надеюсь, и не потребует, но кто знает? Несколько лет назад я купила себе строгий деловой костюм. На всякий случай. Но с тех пор он пылится в шкафу. Рука к нему не тянется. 

А вот моя подруга, например, трудится в федеральном госучреждении. Естественно, в любую погоду она должна одеваться так, как ей предписывают правила. И зимой, и летом в офисе она должна быть в рубашке, юбке и капроновых колготках. В жару ещё ладно, можно перетерпеть, хотя тоже трудно. Но как быть в лютый мороз? Вот и ходит девушка на работу в ватных штанах. Первым делом, пока никто не засёк, бежит в туалет, а выходит оттуда уже офисной королевой.

– Да иди попробуй поспорить! – иронизировала она, когда я только заикнулась, не поговорить ли ей с начальством. – Это дресс-код, детка! Всё равно что против ветра плевать.

С сочувствием я иногда смотрю и на мужчин, вынужденных в жару надевать рубашки с длинными рукавами, галстуки и пиджаки. Работодатель непреклонен – никаких отступлений от правил, имидж компании на первом месте, а комфорт сотрудников побоку. В начале июня шведские машинисты сумели удивить весь мир, явившись на работу в юбках. В 35-градусную жару им было невыносимо жарко в кабинах поездов, а начальство не разрешало шорты. Люди нашли выход. Правда, далеко не всем подобное под силу.

личное время

Ольга Артамонова, психолог

Вообще, 28 дней – вполне достаточный срок, чтобы отдохнуть от тяжёлого рабочего периода, прийти в себя и перезарядить батарейки. Другой вопрос, что почти никогда россияне (во всяком случае, жители больших городов) не имеют такой возможности – спокойно наслаждаться жизнью в течение четырёх недель.

Как правило, в серьёзных компаниях и коммерческих фирмах отпуск разбивается на две (а в некоторых случаях и на четыре) части. Некоторым за две недели действительно сложно переключиться с рабочего ритма на отпускной и получить заряд энергии. Но немало и тех, для кого несколько коротких периодов отпуска гораздо полезней, чем один длительный.

В первом случае человек не может сразу же переключиться в отдыхающее состояние из рабочего. На это потребуется как минимум 3–4 дня. Наверное, все сталкивались с тем, что в начале рабочей недели вы всё равно просыпаетесь рано. Организм ещё не осознаёт, что можно подольше полежать в постели и не нужно никуда идти. Примерно через неделю человек «раскочегаривается», начинает получать от отдыха удовольствие. И практически сразу же этот период заканчивается – нужно снова выходить на работу. Многие после этого впадают в настоящую депрессию, долгое время не могут выйти на свой прежний уровень.

В психологи даже специальное обозначение для такой проблемы есть – постотпускной синдром. Причём это может привести к весьма печальным последствиям – если работник начинает выполнять меньший объём задач, постоянно хмурый и расстроенный, то его попросту могут уволить. Достаточно большой процент сотрудников, опасаясь этого, предпочитает и вовсе в отпуск не ходить.

Второй вариант больше подходит для активных людей – во время небольшого отпуска они ценят каждый день и не растрачивают его на праздное лежание у телевизора. В таком случае даже за неделю вы эмоционально окрепнете и на работу выйдете с новыми впечатлениями. При этом короткий срок не даст забыть свои профессиональные навыки. Таким людям противопоказан длительный отпуск, так как они могут привыкнуть к отдыху и на рабочем месте начнут лениться. Но к такому варианту отпуска, по данным исследований, в нашей стране склонен лишь каждый пятый работающий.

Ещё одна важная проблема – в последние годы в стране наблюдается резкий рост трудоголизма. Это понятие очень часто понимают неправильно. Трудоголик – это не тот человек, который жить не может без работы и просиживает в кабинете за рабочим столом с раннего утра до позднего вечера. Настоящий трудоголизм – это когда вы даже в отпуске где-нибудь на пляже тропического острова продолжаете думать о делах и никак не можете избавиться от этих мыслей. В таком случае даже месяц в элитном отеле на каком-нибудь модном курорте не снимает накопившегося за год напряжения, а только усиливает его.

В любом случае нужно помнить, что даже самый маленький отпуск – это всё равно отпуск, и использовать его нужно по максимуму, чтобы успеть «перезарядить батарейки».