Мама напрокат

Корреспондент «НВ» встретилась с суррогатной мамой и выяснила, тяжело ли вынашивать чужого ребёнка и почему женщины решаются на этот шаг

–Это не страшно, – уговаривая то ли себя, то ли меня, с доброй улыбкой рассказывает 30-летняя Оксана, которая несколько лет назад вынашивала двойню одной паре из Петербурга. – Мне изначально объяснили, как проходит процедура, чего стоит ожидать, поэтому я была готова ко всему.

Конечно, Оксана не настоящее имя. Женщина согласилась поведать о своём непростом опыте «временной» мамы только на условиях анонимности, поэтому толком про себя ничего не рассказывает. После часа расспросов получается довольно скудное досье: Оксана живёт в 

Ленобласти, воспитывает двух девочек-погодок 7 и 8 лет, программу суррогатного материнства прошла в 2010 году, решилась на это из-за крайней нужды в деньгах.

Мы сидим за столом в офисе юридической фирмы, которая, собственно, и занимается сопровождением суррогатного материнства. Из окон виден внутренний двор одного из самых крупных родильных домов Петербурга. Но Оксану тема родов и материнства за живое не трогает – она общается спокойно и почти без эмоций. Редко, скорее от волнения, на её лице появляется улыбка. Женщина сочетает в себе внутреннюю силу и в то же время лёгкое безразличие. На шее у неё висит кулон со знаком весов, но Оксана признаётся: несмотря на свой знак зодиака, сомневается она редко.

– Как узнала о сурмаме? Увидела объявление в газете. Дети были маленькие, на работу меня не брали, нуждалась в деньгах, поэтому и решилась на этот шаг, – объясняет Оксана. – Написала в юридическую фирму письмо – ответили, что подхожу. Конечно, долго думала: нужно оно мне или нет. Решение далось непросто – страшно колебалась. Но всё-таки согласилась.

О решении стать суррогатной матерью не знали ни родственники, ни друзья Оксаны. В курсе дела оказалась только её мама, которая поддержала дочку в её непростом решении. Женщины постановили: Оксане на время беременности стоит переехать в Петербург, дабы большой живот не вызывал вопросов у знакомых и соседей.

– Физически было непривычно – я вынашивала двойню, – объясняет женщина. – Последняя беременность вообще отличалась от двух предыдущих. Когда носила своего ребёнка – было легче, потому что один и потому что «своё». А здесь дети не твои – к тому же плоды оказались большие. Моральных сложностей не возникало, а если и появлялись какие-то трудности, вокруг всегда были люди, готовые помочь и поддержать: и юристы, и психологи, и доктора.

– Он для вас кто? – спрашиваю я про ребёнка.

– Я даже не знаю… – задумалась Оксана. – Это скорее работа. Как к своему ребёнку никогда к нему не относилась. Носила и носила. Помогала людям.

Почти на каждый мой вопрос о морали и этике женщина отвечает одной и той же фразой: «Надо понимать, на что ты идёшь». Оксана признаётся: с самого начала настроила себя – дети принадлежат не ей. Она на корню пресекла мысль: «Если носила – значит, твоё». По словам Оксаны, суррогатное материнство – это такой способ помощи людям, которые хотят ребёнка, но из-за проблем со здоровьем не могут его родить. А за оказанную услугу она получила деньги, которые нужны для воспитания её собственных дочек.

…Три года назад Оксана родила бездетной семье близнецов – мальчика и девочку. Никаких контактов с детьми и с биологическими родителями она не поддерживает. Как отметила женщина, за всё время программы они общались редко: когда подписывали договор, когда ходили на УЗИ, а иногда созванивались по телефону – родители интересовались, как чувствует себя будущая роженица.

Сегодня Оксана пришла в ту же юридическую фирму, в которую обращалась больше трёх лет назад, чтобы после Нового года вновь стать суррогатной матерью. Хотя жизнь, по её словам, у неё наладилась, причина ещё раз побыть «временной» мамой осталась прежняя – материальная. В этот раз Оксане заплатят больше – гонорар женщин с опытом суррогатного материнства возрастает сразу на несколько сотен тысяч рублей.

– Каждый получил то, что хотел, – подводит итог Оксана. – Родители – своё счастье, а я – деньги. Когда я проходила программу, суррогатное материнство ещё настолько известно не было. Сейчас, мне кажется, после примеров Киркорова, Галкина и Пугачёвой метод стал популярней. На самом же деле в этом нет ничего плохого – насильно никто никого ни к чему не принуждает, каждый идёт на этот шаг добровольно...

Полина Огородникова

комментарии

Максим Кияев, юрист фирмы «Росюрконсалтинг», занимающейся суррогатным материнством:

– Особенность российского законодательства в области суррогатного материнства заключается в том, что родители становятся юридическими родителями только после того, как суррогатная мама дала согласие на запись родителей в книгу записей рождений. Она имеет право его не давать, а значит, она будет считаться матерью этого ребёнка юридически, и никакой суд, полиция, общественные организации уже не помогут. Существует и обратная сторона вопроса – родители также имеют право не брать на себя родительские обязательства и отказаться выплачивать гонорар. Риск есть для всех – обе стороны до конца законом не защищены. Я больше семи лет работаю в компании и каждый день общаюсь с суррогатными мамами и с родителями. Бывали случаи, когда у будущего ребёнка выявлялись заболевания, но в моей практике родители никогда не отказывались от детей, потому что заранее готовились к этому событию. К тому же сейчас медицина шагнула далеко вперёд и многие заболевания диагностируются ещё на стадии эмбриона.

Нельзя сказать, что этот метод сегодня популярен в Петербурге. Само слово «популярен» не совсем подходит. Как правило, суррогатное материнство – это необходимость, единственный шанс иметь своего собственного генетического ребёнка. Сейчас он доступен: в городе много центров репродукции, которые реализуют подобные программы. Минимальная её стоимость –1,5 миллиона рублей.

Тему суррогатного материнства нередко подхватывают политики, которые делают на ней имя, карьеру или просто пиар. На мой взгляд, это обычное невежество, незнание вопроса. С каждым днём в нашей стране всё больше бесплодных людей. Как минимум 4 миллиона мужчин и порядка 6 миллионов женщин испытывают трудности с зачатием. Я считаю, что просто нечестно по отношению к этим людям спекулировать на теме суррогатного материнства.

Евгения Шестакова, психолог:

– На фоне масштабной волны дискуссий по поводу суррогатного материнства я не замечаю аспекта, связанного с самим ребёнком. Речь везде идёт либо о защите интересов семей, которые не могут, но хотят иметь своих собственных биологических детей, либо о суррогатной маме, её инстинктах и, конечно же, материальной стороне вопроса. Между тем будущий, ещё не рождённый человек нигде не фигурирует. Беременность – это не только состояние мамы, анализы, обследования, образ жизни и питание – это то, как происходит формирование будущего человека. С каким «приданым» он появится через 9 месяцев? Любимым, долгожданным, желанным? Или с повышенным уровнем тревожности (ведь часто суррогатная мама испытывает тревогу, чтобы её не обманули, не оставили одну без денег и с чужим ребёнком на руках), ненужным, не самым главным в жизни (мама думает: я только посредник, сосуд, выношу и отдам, мне он не нужен, он – чужой)? Любовь предполагает совершенствование того, кого любишь. Поэтому я бы рассматривала этот вопрос не с позиции радикального феминизма и не с акушерско-гинекологической точки зрения, а именно с педиатрической, связанной с важностью правильного пренатального развития ребёнка. Я считаю, что суррогатное материнство не способствует созданию эмоциональной и духовной близости между матерью и ребёнком.

между тем…

Россия вошла в список тех немногих стран, где суррогатное материнство разрешено официально, совсем недавно – в январе 2012 года. До этого пары, страдающие бесплодием, также пользовались услугой, но договоры заключали неофициально – на свой страх и риск. Сегодня же непростое решение принимают не сами родители, а врач-репродуктолог. Именно он имеет право направить супругов в юридическую фирму, где им подберут суррогатную маму. Требования для «временных» матерей простые: женщина должна быть в возрасте от 20 до 35 лет, здорова и иметь как минимум одного ребёнка, рождённого естественным путём. Семейное положение и гражданство значения не имеют, но если будущая сурмама состоит в браке, то для процедуры обязательно потребуется согласие мужа.

Программа, включая подготовку и саму беременность, длится в среднем от года до полутора лет. С родителями и суррогатной мамой работают юристы и психологи. Затем в медицинском центре обе стороны сдают необходимые анализы, проходят обследование. После чего специалисты получают эмбрионы, которые переносят в полость матки суррогатной матери. Чаще всего подсаживают две яйцеклетки, поэтому двойня для суррогатных матерей сегодня не редкость. На протяжении всей беременности биологические родители вместе с сурмамой ходят на УЗИ, покупают ей одежду для беременных, выплачивают компенсацию за улучшенное питание (около 15 тысяч рублей в месяц), оплачивают все медицинские расходы, транспорт, услуги юриста и психолога, роды, а если необходимо, то и аренду жилья.

Суррогатная мама не имеет никакого генетического родства с ребёнком. После появления малыша на свет она подписывает согласие, что ребёнок принадлежит биологическим родителям, и пара отправляется в загс, где в день обращения получает свидетельство о рождении, в котором именно они указаны как родители. Суррогатная мама получает гонорар – в среднем от 600 до 800 тысяч рублей – и возвращается к своей обычной жизни, а родители чаще всего пытаются забыть способ, к которому они прибегли.

а как у них?

Сегодня официально стать суррогатной мамой можно не только в России, но и на Украине, в Казахстане, ЮАР, в большинстве штатов США, а также в Белоруссии. Однако в последней подобным способом может воспользоваться только та женщина, для которой вынашивание и рождение ребёнка по медицинским показаниям невозможно или связано с риском для жизни здоровья её или ребёнка. В Великобритании, Дании, Израиле, Нидерландах, Канаде, в австралийском штате Виктория и в американских штатах Нью-Гемпшир и Вирджиния суррогатное материнство возможно только на некоммерческой основе. В Израиле, к примеру, соглашение о суррогатном материнстве должно получить одобрение специального комитета, состоящего из социальных работников, врачей и религиозных деятелей. Полный же запрет на процедуру сегодня установлен во Франции, Германии, Норвегии, Швеции, Австрии, а также в американских штатах Нью-Джерси, Мичиган и Аризона. А вот в Финляндии, Испании, Греции и Бельгии суррогатное материнство практикуется, но никак не регулируется законом.

точка зрения

Ивонна Мишель Уирэр, американка, 47 лет:

– Я за суррогатное материнство, так как считаю, что это чудесно. Но у нас, в Америке, агентства очень «жадные». Услуга стоит огромных денег, и суррогатная мама получает только часть суммы. Агентства по усыновлению действуют нечестно, потому что они взимают плату, которая не облагается налогом. Я бы сама стала суррогатной мамой, если бы у меня уже был ребёнок. Мне кажется, что всё дело в людях, качестве жизни и ценностях. Нужно идти на суррогатное материнство не ради 10–15 тысяч рублей в месяц на питание, не ради 800 тысяч рублей, получаемых после рождения ребёнка, а ради желания помочь другим парам иметь долгожданного ребёнка, и главное – любить его, но это не про Россию.

авторитетно

Андрей Кураев, протодиакон, профессор Московской духовной академии

В церковных документах нет никаких своеобразно-богословских аргументов на тему суррогатного материнства. Наша позиция – просто гуманистическая. И исходит она из одного «догмата»: о высоком достоинстве человеческой жизни. Отношение Церкви к этой практике внятно высказано ещё в соборном документе 2000 года: «Суррогатное материнство, то есть вынашивание оплодотворённой яйцеклетки женщиной, которая после родов возвращает ребёнка «заказчикам», противоестественно и морально недопустимо даже в тех случаях, когда осуществляется на некоммерческой основе. Эта методика предполагает разрушение глубокой эмоциональной и духовной близости, устанавливающейся между матерью и младенцем уже во время беременности. Суррогатное материнство травмирует как вынашивающую женщину, материнские чувства которой попираются, так и дитя, которое впоследствии может испытывать кризис самосознания».

Апологеты суррогатного материнства всё время дают ссылки на Библию. Им почему-то очень важно было получить религиозную санкцию на свои «хотелки». Главный их догмат: «Если мне что-то удалось, значит, Бог именно этого и хотел!» Ну да, Берии и Геббельсу удалось обустроить концлагеря – это что, тоже Божья воля? Чикатило удалось осуществить не один десяток своих мерзких планов. Тоже исполняя Божью волю? Богословие различает понятия «Божья воля» и «Божье попущение». Есть то, чего Господь желает, а есть то, что Он терпит, становясь «бессильным» перед нашей тупой и эгоистической волей. Но это слишком сложная концепция для их ухоженных головок.

Когда попсовикам удобно – они вспоминают про Библию и дают совершенно идиотские толкования библейских текстов. А когда надо – эти же попсовики про Бога столь же легко забывают. Для них другие люди – лишь средство для реализации их жизненных планов: «Если люди хотят иметь ребёнка, то им нужно использовать любую возможность: суррогатная мать, не суррогатная…»

При этом напрочь забыто о переживаниях и состоянии использованной женщины. Да, она подписала контракт. Но она его подписала, не зная, на что соглашается, потому что женщина до и во время беременности – это разные существа. Девять месяцев она носила в себе новую жизнь, делясь с нею своей жизнью. В вынашивании и в родовых муках в ней родилось чувство привязанности к этому малышу. Это чувство ей, по условиям контракта за деньги, нужно сразу задушить в себе. А если оно в ней не родилось, если она, зная, что от малыша надо будет отказаться, давила материнское чувство в себе? Неужели это пройдёт бесследно для носимого ею ребёнка? Дети очень остро чувствуют – любимы они, желанны или же нет… Предположим, она подавила это чувство. Но жизнь на этом не кончилась. Будут ли у неё свои желанные дети? Все роды непредсказуемы для женщины, любая беременность может стать последней. Каково ей будет знать, что своего единственного или последнего ребёнка она предала и продала?

Но даже если у неё будут свои дети, это не значит, что она не будет жалеть о рождённом и утраченном ребёночке. Я думаю, что с каждым годом эта боль будет только нарастать и нарастать. С каждым годом эта женщина будет понимать, что не ребёнка она продала, а душу свою. И отнюдь не доброму ангелу.

Не учитываются и проблемы ребёнка. Простите, я буду говорить о вещах, в которых любая женщина разбирается больше меня, но это мир медицинских очевидностей: когда малыш рождается на свет, его стараются как можно быстрее приложить к груди мамочки, даже если у неё ещё нет молока. Этот контакт необходим, чтобы мать инфицировала малыша своими бактериями, чтобы их микрофлора была идентична. Малыш был в стерильной атмосфере матки, и сейчас очень важно, чтобы микрофлора не медсестры, не чужого ему человека была бы в нём, а родной матери. Это нужно, чтобы потом именно мамино молочко хорошо усваивалось...

В случае суррогатного материнства эта связь очень рано прерывается, а возможно, и вовсе отсутствует: материнское вскармливание может контрактом не предполагаться, потому что опасно – вдруг мать привяжется к своему малышу. А без материнского молока ребёнка придётся накачивать антибиотиками.

И ещё. Главный педиатр России говорил, что 75 процентов детей, рождённых в результате ЭКО, больны по неврологическим показаниям. Что за этим стоит, я не знаю, ибо я не врач, но не надо делать вид, что проблемы вообще нет.