«Жить же на что-то надо!»

В Международный день мигранта «НВ» рассказывает о герое прошлогодней публикации таджике Хуршеде Нарзиеве, который за год превратился из предпринимателя в раскладчика товаров в магазине

Год назад в статье «День мигранта. Один день» (номер от 19 декабря 2012 года) «НВ» писало о таджикской многодетной семье Хуршеда и Шаиры Нарзиевых. Мы рассказывали о том, как дипломированный преподаватель английского Хуршед стал шеф-поваром в кафе восточной кухни и своими кулинарными шедеврами привлёк немало посетителей. О том, почему в поисках заработков семья променяла свой уютный четырёхкомнатный дом с огородом в небольшом таджикском городке Канибадаме на тесноту обшарпанной съёмной квартиры. О том, как пара постепенно перетащила в Петербург двоих сыновей и старшую дочь… Наконец, мы задались вопросом: чего они ждут от культурной столицы России? И вот, год спустя, мигранты с горечью признаются: «Ничего не ждём, хуже бы не было…»

Тогда, год назад, таджикская пара строила в Петербурге грандиозные планы. Хуршед лелеял надежду снова вернуться к своей педагогической деятельности – получить российское гражданство и преподавать английский ребятишкам в школе. Шаира, в свою очередь, мечтала накопить денег и отремонтировать дом в родном городе. Детей планировали «закрепить» в Петербурге – купить в ипотеку квартиру и после школы помочь получить высшее образование. Однако в начале этого года планы рухнули словно карточный домик.

Кстати, всё началось именно с домика. Дом № 15 по Липовой аллее, где несколько лет находилось кафе восточной кухни, нежданно-негаданно город приговорил к сносу. Мы встречались с семьёй Нарзиевых в середине декабря 2012 года, а уже через месяц дом начали экстренно расселять. Как выяснилось, здание 1939 года постройки признали аварийным и передали крупному девелоперу для трёхлетней реконструкции под элитное жильё. Словом, кафе, которое на весь Приморский район славилось вкусным таджикским пловом «от Хуршеда», в начале года не стало. Сам шеф-повар с высшим образованием, прекрасным знанием английского и русского языков, талантом и сертификатом повара оказался на улице.

– Сначала я не хотел отказываться от идеи частного бизнеса, – признался Хуршед, – пытался арендовать помещение и открыть кафе. Но за голые стены просили минимум 100 тысяч рублей в месяц. У нас были накопления, и мы могли бы рискнуть, но… побоялись. Всё же трое детей – куда мы денемся, если не отобьём деньги и прогорим?

По словам собеседника, случай с домом на Липовой аллее подрезал крылья и остальным его коллегам-предпринимателям. Они отказались от идеи частного бизнеса и разошлись кто куда. Сам Хуршед в течение полугода пытался устроиться по специальности – поваром или кондитером.

– Как только видели, что он таджик – сразу отказывали, – поделилась супруга Хуршеда Шаира, – никого не интересовало ни то, что он замечательно готовит, ни его знание языков, ни образование. Всюду только говорили решительное «нет».

К лету этого года семейный бюджет, который пополняла лишь Шаира, работающая мерчендайзером в сетевом магазине, заметно оскудел. Тогда Хуршед сдался – согласился, как и супруга, раскладывать товар на полки сетевого магазина. В «сетку» его взяли охотно – опыт такой работы он имел.

В Петербург восемь лет назад Хуршеда с семьёй пригнала нужда. В середине 2000-х в родном Канибадаме доходы населения упали настолько, что молодая пара с двумя маленькими детьми еле сводила концы с концами. Поначалу спасали огород и хозяйство. Но когда закрылся металлургический завод, где Шаира трудилась инженером-технологом, нищенской учительской зарплаты Хуршеда стало не хватать.

В 2005 году петербургская «карьера» Хуршеда началась с овощного склада. Педагогу пришлось надеть холщовые перчатки и по 8–12 часов на морозе таскать ящики с фруктами и овощами за 10–12 тысяч рублей в месяц. Эти деньги мигрант считал сущим богатством – на родине шикарной была зарплата 3000–4000 рублей в пересчёте на российские деньги. Проработав три года грузчиком, Хуршед поднялся на следующую ступень «карьерной лестницы мигранта» – устроился за 20 тысяч рублей в месяц в сетевой магазин – раскладывать товар. Но эту работу он всегда считал скучной и однообразной. Именно поэтому два года спустя пошёл в кафе – сначала помощником повара, а затем и шефом. (Со временем Хуршед вошёл в долю и стал совладельцем кафе).

– Теперь я снова тружусь в магазине с 9 до 18 часов пять раз в неделю, получаю за это 23 тысячи рублей, – без энтузиазма рассказывает Хуршед. – Скучно, однообразно, общения никакого. А что делать? Жить же на что-то надо! 

Теперь планы семьи Нарзиевых – накопить денег на квартиру и ремонт дома – отодвигаются на неопределённый срок. Сейчас Хуршед и Шаира с тремя детьми (15-летней Шархзодой, 13-летним Парвизом и 6-летним Хушбахтом) живут, как и прежде, в однушке на улице Маршала Казакова ещё с пятью родственниками. Правда, супруги упрямо называют съёмную за 20 тысяч рублей в месяц квартиру двушкой: жильцы приспособили кухню под вторую жилую комнату, а готовят на плитках в коридоре.

И всё же, несмотря ни на что, Шаира полна оптимизма:

– Хуршед полгода сидел без работы, сейчас его зарплата невелика, поэтому квартиру, видимо, купить не получится ни в этом, ни в следующем году. Но главное – дети здоровы, ходят в садик, школу, учатся хорошо, и мы живём в таком красивом городе... А деньги – дело наживное, заработаем!

Позитива у Нарзиевых много, и всё же расстаёшься с ними с тяжёлым сердцем. После увиденного и услышанного от Хуршеда и Шаиры, сам собой встаёт вопрос о пустословии наших чиновников. Ведь последние, говоря о приезжих, постоянно твердят о «снижении числа мигрантов и повышении качества их труда». Казалось бы, наш герой – типичный пример мигранта, который уверенно продвигался вверх по «карьерной лестнице мигранта» – от грузчика на овощебазе до предпринимателя. И что? Его кто-то поддержал в трудный момент? Кто-то предложил мужчине, по стечению обстоятельств потерявшему помещение под кафе, другой вариант? Нет! И понятно, почему Хуршед, тщательно, по нескольку лет выстраивающий ступеньку за ступенькой свою карьеру, просидев полгода без работы, плюнув на всё, вернулся на склад в сетевой магазин. И тем более понятно, почему на вопрос: «Чего вы ждёте от Петербурга?», подавляя вздох, Хуршед теперь отвечает: «Ничего не ждём, хуже бы не было…» 

тем временем…

Зачастую иностранцы иммигрируют в Петербург и в более юном возрасте, чем  Хуршед. Например, его соотечественник Ахмед Музафаров приехал в Петербург шесть лет назад, когда ему было всего 19. В город на Неве из родного Душанбе он отправился не просто так: здесь работал его отец. Целью приезда была учёба, но тогда возможности поступить в вуз не было, и Ахмед стал искать работу. Искал долго, окончил специализированные курсы и стал электромонтёром. Свои первые годы вспоминает не очень охотно, лаконично подытоживая: было непросто. Хотя проблем, связанных с незнанием языка у него не было – вся семья Ахмеда прекрасно говорит на русском, в Душанбе он окончил русскоязычную школу имени Олега Кошевого. Но оказавшись в Петербурге, словно попал в другой мир – как признаётся Ахмед, культурная столица на деле оказалась не такой уж культурной. Тем не менее город понравился.

– Первое время очень тосковал по дому, – говорит Ахмед. – До сих пор скучаю, но уже гораздо меньше. На это просто нет времени.

Сейчас Ахмед учится на третьем курсе Электротехнического университета (ЛЭТИ), будет получать диплом инженера. Учёбу на вечернем отделении приходится совмещать с работой: с 8 утра до 5 вечера молодой человек трудится по специальности – сейчас проводят электричество в только что отстроенное железнодорожное депо. Свободного времени остаётся совсем немного, его Ахмед посвящает спорту и общественной деятельности – раз в неделю он читает лекции в исламском культурном центре на Васильевском острове, рассказывая молодёжи о том, как приспособиться к жизни вдали от родины. Его аудитория – такие же ребята, каким был и он сам несколько лет назад. Своим примером он старается показать соотечественникам и другим приезжим, что отношение к мигрантам зависит только от них самих. 

– Я уже устал от жалоб на свой народ, хоть мои земляки и не ангелы, – горячо говорит Ахмед. – Я хочу добиться того, чтобы они вели себя здесь адекватно. Чтобы понимали, что нельзя лезть в чужой монастырь со своим уставом. И при этом чтобы помнили – по их поведению будут судить обо всей нации. Это огромная ответственность, которую, к несчастью, большинство не осознаёт. Я считаю, что, прежде чем ехать сюда, нужно обязательно выучить язык – тебя должны понимать. Нужно ознакомиться с азами законодательства, по крайней мере миграционного, чтобы знать, что можно, а чего нельзя. 

Своё будущее Ахмед связывает только с Петербургом, который за эти годы, по его собственным словам, стал его второй родиной. 

– Я хочу, чтобы мои дети родились в Петербурге, – говорит Ахмед, – получили здесь образование. Моё мировоззрение кардинально поменялось, я стал по-другому смотреть на жизнь, научился по-другому общаться. Главное, что я советую своим соотечественникам: относиться к людям так, как они привыкли относиться к своим братьям, сёстрам, родителям, – с уважением.