Город выжил, потому что жил. Часть V

В годы блокады церковная жизнь не только не замерла, но и резко активизировалась

Накануне 70-летия освобождения Ленинграда от блокады мы завершаем публикацию спецпроекта «Город выжил, потому что жил», в котором рассказываем о том, что помогало людям в нечеловеческих условиях оставаться людьми. О том, что, казалось бы, не является насущной потребностью для выживания, но что составляет ткань человеческой и общественной жизни. В первых частях («НВ» от 20 и 25 декабря, 15 и 18 января) речь шла о блокадной журналистике, культуре и искусстве, научной и преподавательской работе. Сегодня же наш рассказ о Церкви.

…Вечером 22 июня 1941 года ленинградский митрополит Алексий (Симанский) – будущий патриарх Алексий I – проповедовал в Никольском соборе. В тот день он говорил, что переживает глубокую скорбь, а уже 26 июля обратился к верующим епархии с посланием, в котором, в частности, писал:

«Война – священное дело для тех, кто предпринимает её по необходимости, в защиту правды. Потому-то Церковь и благословляет эти подвиги и всё, что творит каждый русский человек для защиты своего Отечества».

В годы блокады в городе действовало 10 православных храмов. В Ленинграде служили более 50 священников, и церковная жизнь не прекращалась ни на минуту. Причём она была гораздо интенсивнее, чем до войны. Это было характерно для всей страны – в лихолетье народ естественным образом обратился к религии.

Свидетели вспоминают, что, передвигаясь по городу, люди часто накладывали на себя крестное знамение. У многих замёрзших в сугробах людей пальцы правой руки были сложены в троеперстие…

Один из прихожан Князь-Владимирского собора вспоминал о декабре 1941 года:

«Посещаемость собора в блокаду нисколько не упала, а возросла. Служба у нас шла без сокращений и поспешности, много было причастников и исповедников, целые горы записок о здравии и за упокой, нескончаемые общие молебны и панихиды».

На нескольких богослужениях в кафедральном соборе (Николо-Богоявленском) присутствовало командование Ленинградского фронта во главе с генералом армии Леонидом Говоровым.

дословно

В 1943 году митрополит Алексий обратился к партизанам и жителям оккупированных районов с призывом:

«Продолжайте же, братия, подвизаться за веру, за свободу, за честь Родины; всеми мерами, и мужчины, и женщины, помогайте партизанам бороться против врагов, сами вступайте в ряды партизан, проявляйте себя как подлинно Божий, преданный своей Родине и своей вере народ...»

Обращение в листовках было переправлено за линию фронта и распространено среди партизан и населения. О силе воздействия этого призыва свидетельствует письмо партизана, православного христианина, митрополиту:

«Этот листок среди населения – как Божье письмо, и за него немецкие коменданты в своих приказах грозили смертной казнью, у кого он будет обнаружен».

Вот как описывалось в «Журнале Московской Патриархии» народное ликование, охватившее Ленинград после прорыва блокады:

«Целые толпы ликующего народа наполняли проспекты великого города, и до поздней ночи народ не расходился, кликами радости выражая свой восторг и ликование. В ближайший воскресный день, 23 января, в храмах Ленинграда было особенно многолюдно. В Никольском соборе служил митрополит, который перед торжественным молебствием обратился к молящимся с приветственным словом, призывая всех благодарить Бога за дарованную ленинградцам великую радость избавления от постоянного страха за свою жизнь, за жизнь своих близких… Митрополит говорил о том, что не напрасны были молитвы Церкви о победе над врагом, и эта победа нам теперь дарована».

В 1947 году Сталин пригласил митрополита Гор Ливанских Илию в Россию. В Ленинграде тот возложил драгоценный венец на Казанскую икону Божией Матери и сказал: «Я молился за ваш прекрасный город и так благодарен Господу, что Он удостоил меня побывать здесь, молиться вместе с вами! Я увидел, что Матерь Божия не оставила чад своих».

27 января – день полного освобождения нашего города от фашистской блокады в 1944 году – совпадает с памятью равноапостольной Нины, просветительницы Грузии. Митрополит Зиновий (Мажуга) так говорил о значении этого совпадения:

«Однажды мне под утро предвиделось, как святая равноапостольная Нина предстоит пред престолом Божиим на коленях и молит Господа пожалеть и помочь страдающим людям осаждённого города одолеть супостата... Я это растолковал так, что Божия Матерь дала послушание святой Нине быть споручницей этому осаждённому городу».

Рассказывают и такую историю о помощи святого осаждённому Ленинграду. В конце 1941 года участники заседания штаба обороны города внезапно услышали голос: «Молитесь Феодосию Черниговскому. Он поможет вам».

Доложили о происшествии высшему начальству, после чего обратились к митрополиту Алексию, который сказал, что святитель Феодосий – великий святой и заступник нашей земли и что необходимо вернуть в церковь его мощи, которые в то время находились в Музее истории религии и атеизма, располагавшемся в бывшем Казанском соборе. Было получено разрешение, и мощи святителя перенесли в кафедральный собор. После этого наши войска отстояли выход к берегу Ладожского озера, что позволило установить с ним железнодорожное сообщение. Так началась Дорога жизни – сначала водная, а потом ледяная. Многие верующие называли её Дорогой святителя Феодосия.

Ледяная Дорога жизни была открыта 22 ноября – в день празднования иконы Божией Матери «Невская скоропослушница». Интересно, что Церковь участвовала в открытии дороги и вполне «материалистически»: многовековые записи наблюдений за озером валаамских монахов позволили в 1942 году гидрографу Евгению Чурову сделать прогноз поведения льда.

послесловие

В завершение нашего проекта публикуем отрывки из блокадных писем, которые свидетельствуют, что город выжил, потому что жил.

В годы блокады Музей политической истории России (тогда Государственный музей Революции) находился в Зимнем дворце и ни на день не прекращал своей деятельности. Сотрудники продолжали пополнять музейную коллекцию, готовили выставки для экспонирования во фронтовых частях… Нынче важной частью музейного собрания являются дневники и письма блокадной поры. Сегодня мы знакомим с фрагментами писем Николая Синцова (1903–1962). В годы блокады Николай Дмитриевич был военным корреспондентом, главным редактором политического вещания Ленинградского радио.

«Сознание собственной полезности в наши тяжёлые дни войны меня воспитывает и укрепляет; без него люди, занятые только сами собой, своим спасением, своим желудком, тупеют, паникуют, рвутся из города… – писал он 26 июля 1942 года. – К счастью, таких в Ленинграде вообще было мало, а сейчас с каждым днём становится всё меньше».

Эту публикацию подготовили Александр Смирнов, Алексей Кулегин, кандидаты исторических наук, заведующие отделами Музея политической истории России.

27 сентября 1942 года:

Позавчера, идя по Невскому, мне захотелось написать тебе о нём. Сколько раз проходила ты по нему, мирному и шумному, звенящему и многолюдному, солнечному или по-осеннему дождливому. Сколько поэтов вдохновлял он, наш добрый старый Невский...

Мне приходится бывать на Невском раз-два в неделю. Я схожу с трамвая и иду до Мойки. Милый Гоголь, он с большим изумлением прошёл бы вместе со мной этим путём. Он, конечно, узнал бы свой Невский, но увидел бы, что это совсем не тот проспект, каким он его знал и любил… И только тротуары остались так же чисто подметёнными, как прежде…

…Дом, где когда-то был большой хороший молочный магазин. Часть стены уничтожена бомбой и заделана фанерой, от земли до крыши. Фанера расписана художниками, и на первый взгляд кажется, что это – настоящая стена. Не очень давно в эту декорацию ударил новый снаряд и разбил её. Но ленинградцы упрямы. Они опять заделали брешь и снова написали декорацию…

…Дом книги живёт своей жизнью. Люди покупают книги…

…Проходят отряды бойцов, военизированные отряды девушек. И песня звенит на Невском, как и на других улицах города…

…И радиорупоры не умолкают ни на минуту: то боевой доклад, то музыка, то короткая реклама о Театре музкомедии или различных краткосрочных курсах, то просто мерный стук метронома.

Я прохожу по Невскому днём и каждый раз испытываю какое-то уже привычное волнение: вот улица – олицетворение всех ленинградских улиц, всего города. Родной город, родная земля! Я знаю, с какой радостью пошла бы и ты вместе со мной, взглянула на всё это, подышала бы нашей суетливой и тревожной жизнью… Будет время – и ты с ребятами пройдёшь по Невскому проспекту и подышишь его воздухом.