Б*** или не б***? Вот в чём вопрос!

3 февраля – Всемирный день борьбы с ненормативной лексикой

Среди наших сограждан принято думать, что в некоторых областях (как то – в области балета, освоения космоса, а также культуры) именно Россия – впереди планеты всей. Мы почему-то уверены, что русский язык самый богатый в мире по красоте, звучанию и наличию в нём разнообразной лексики. Самый, так сказать, живой и не закрепощённый по сравнению с иными языками, которые кажутся нам более целомудренными и пресными. Пока лингвисты спорят, так это или нет, защищая диссертации и выпуская один за другим «Словари русского мата» (только в одном из них, выпущенном в 2001 году издательством «Лимбус пресс» в Петербурге, два тома по 400 страниц!), простые граждане стремятся доказать тот же постулат доступными им способами. Используя такие «загибы» (термин Петра Великого), что всем жарко становится.

На самом деле каждый язык богат по-своему. Конечно, обширный пласт русской ненормативной лексики можно считать национальным достоянием. Но и в других странах дела обстоят не хуже. Причём настолько, что ЮНЕСКО ввело даже специальный день – борьбы за чистоту всех языков. Накануне этого дня «НВ» выясняло, стоит ли бороться с «плохими» словами, и если да, то как?

точка зрения

Дмитрий Пучков (Гоблин), писатель, переводчик, автор переводов зарубежных фильмов и сериалов как «правильных», так и пародийных, словом, знаток всех пластов русского языка:

– Бороться можно с чем угодно. Особенно если кто-то это финансирует: бюджеты, доклады, отчёты, симпозиумы… Смысла, правда, я не вижу. Но деньги, да, освоить можно. С ненормативной лексикой в нашей стране и так вполне успешно борются: в законодательстве чётко прописана недопустимость употребления брани в общественных местах. Правда, не всегда этот закон соблюдается просто потому, что у нас многие законы не соблюдаются…

У нас запрещено ругаться в телевизионном эфире. Но, смотрите, в многочисленных сериалах, которые показывают в самое удобное для всех время, непрерывно друг друга режут, душат, стреляют, обманывают, а герои общаются друг с другом на воровской фене, – и на фоне этих простреленных голов и истекающих кровью трупов – слово «ж***» нельзя говорить. Простите, но это странно.

Нет, фильмы можно снимать обо всём. Есть художественный фильм «Криминальное чтиво», сценарий которого Тарантино возвращали раз двадцать, надписали даже на обложке: «Просьба больше такую похабщину не присылать». Но тем не менее этот фильм был снят и стал достоянием мирового кинематографа. Но… показывать его детям нельзя! А у нас как – давайте всю нецензурную брань мы из фильма уберём, а всё остальное оставим – ну, там сцены секса, простреливание голов, нюхание кокаина… И покажем это на всю страну в восемь часов вечера, потому что это высокое искусство. Вот это, на мой взгляд, шизофрения. Потому что для такого кино должны быть кабельные каналы, закрытые для детей.

А вообще, не со словами надо бороться, пусть даже и ненормативными, а общую культуру повышать.

Виталий Милонов, депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга:

– Самое страшное, что в последнее время пошёл процесс нормализации ненормальной, то есть ненормативной, лексики. Те отклонения, которые хотя и были распространены, но всё-таки считались общественно аморальными, теперь обществом не осуждаются. Раньше общественный деятель и в страшном сне не мог представить себе, что при всех произнесёт матерное слово, а сейчас в интервью с Ксенией Собчак, например, мы вполне можем услышать несколько пиков.

У меня к этому личное отношение. Я в молодости мог ругнуться так, что… Гм-м-м, в общем, мог. Но с 2006 года я дал христианский обет не ругаться матом. И с тех пор ни одного матерного слова не произнёс. Это совсем не трудно с божьей помощью-то! Тем более что все слова, которые, как многие ошибочно считают, заменить ничем нельзя, заменить можно. Теперь я органически не принимаю мат, я чувствую, что это грязь какая-то! И я призываю всех сделать это – вы почувствуете себя гораздо чище!

Интернет очистить от матерщины очень сложно. Невозможно избавиться от этого в быту. Но поставить мат вне закона в средствах массовой информации, в сфере культуры – в наших силах.

Андрей Аствацатуров, писатель, филолог, доцент филологического факультета СПбГУ:

– Большинство людей, из тех, кого я знаю, если им кирпич упадёт на ногу, вряд ли ограничатся горестным «увы». Я вас уверяю, что и очень интеллигентные и высокообразованные люди умеют материться почище, чем дворники и сантехники. Один мой знакомый очень любит ругаться матом, но ему категорически не нравится, когда матом ругаются в его присутствии!

В быту от этого, конечно, желательно избавляться. И общую культуру поведения надо повышать. Точнее так – культуру поведения и взаимного сосуществования. Но пока в жизни у нас есть стрессы, пока мы существуем в конфликтных ситуациях, боюсь, что мат – эффективное, а главное – самое простое и всем доступное средство снять напряжение.

Что касается литературы, то… Если мат есть в жизни, он будет и в литературе. Раз уж мы пишем о том, какая жизнь нас окружает. В моих книгах тоже встречаются такие слова. Иногда меня спрашивают, почему Толстой с Чеховым могли обходиться без этих слов, а современные писатели, даже те, кто создаёт интеллектуальную прозу, не могут. Я всегда отвечаю, что у Толстого с Чеховым таких слов нет, потому что цензура не пропустила бы! Конечно, то была другая эпоха, другие люди – русское дворянство, у них были другие коды и форматы поведения, но главное – цензура. А всё, что было неподцензурно, не печаталось. У нас цензуры такой сейчас нет, и, наверно, это хорошо. Но и люди погрубели с тех пор, и, безусловно, люди, принадлежавшие к кругу Толстого, не произносили эти слова с той регулярностью, с какой это делаем мы. Все мы немного деклассированны, наши культурные коды изменились.

Возможно, когда-то, когда жизнь станет лучше, будет меньше стрессов, огорчений, люди станут меньше употреблять обсценную лексику. Жаль, только жить в эту пору прекрасную…

тем временем…

В Белгороде

Начиная с июля 2004 года в городе законодательно установили административную ответственность за употребление матерных слов в общественных местах. Штраф составляет от 500 до 1500 руб-лей. Теперь ежегодно за счёт матерщинников городская казна пополняется на 3–4 миллиона рублей. 

В Барнауле

Руководство местного хладокомбината решило бороться с ненормативной лексикой при помощи специальных словарей, которые были распространены среди сотрудников. Каждое нецензурное выражение в этом издании переводилось на литературный язык. Рабочие должны теперь изъясняться при помощи фраз: «Простите, вы слишком назойливы», «Меня переполняют эмоции», «Ваше поведение не соответствует моим ожиданиям», а также «Я поражён!» и «Вау!».

В Ульяновской области

Желанием очистить родной город от нецензурщины одержимы чиновники администрации Димитровграда Ульяновской области. В 2012 году они объявили каждый последний день месяца днём вежливости. Потом пошли дальше и придумали день без мата, объединив его с днём вежливости. Последняя инициатива – провести в городе «год без мата».

В Петербурге

В прошлом году Всемирный день борьбы с ненормативной лексикой отметили в некоторых районах города. В подростково-молодёжных клубах Калининского района, например, прошла акция «Территория без сквернословия». Ребятам объяснили, что такое «сквернословие»: речь, наполненная непристойными словами, как объясняет словарь Ожегова.

В Британии

Ругаются ли джентльмены матом? Увы, да. И не только в пабах и даже на улицах, но и в газетах, и с телеэкранов. Так, в одном из годовых отчётов, касающихся деятельности СМИ, отмечается, что количество жалоб на грубости в радио– и телепрограммах и печатных СМИ выросло за один только год на 60 процентов. В 2009 году слово на букву «f», широко известное как в англоязычных странах, так и за их пределами, газета «Гардиан» употребила 705 раз, а еженедельник «Обсервер» – 269 раз. Правда, при цитировании прямой речи своих героев, так как в Британии позволяется использовать ненормативную лексику только при крайней необходимости, например для характеристики персонажа.

В Швеции

В этой стране активно действует «Общество по борьбе с нецензурными выражениями», которое насчитывает несколько тысяч членов. Они и сами не ругаются, и другим не советуют, даже в самых критических ситуациях. А когда очень хочется, произносить… ну, к примеру, сложное слово «рододендрон», которое по-шведски звучит примерно так же, как и по-русски. Многим помогает.

В Германии

Немецкая ненормативная лексика довольно разнообразна, правда, несколько отличается от русской тем, что в ней реже употребляются названия детородных органов. Грубые слова часто встречаются в современной литературе, но на улице нужно тщательно следить за своим языком – могут подать в суд. Таких дел достаточно много, так что журналисты однажды составили список «стоимости» некоторых ругательств. Например, удовольствие попросить собеседника «поцеловать меня в ***» может стоить от 30 до 50 евро. «Падшая женщина» обойдётся в 75 евро. То же, но по отношению к женщине-полицейскому – 2500 евро (такой штраф заплатил однажды нарушитель правил дорожного движения). «Какашка вонючая» – 100 евро. «Болван» по отношению к полицейскому – 750 евро.

В США

Борьба с матом началась здесь в 1970-х годах и продолжается до сих пор. И с успехом – мат в СМИ искоренить удалось. В Соединённых Штатах во всех телевизорах есть предустановленные чипы, которые позволяют родителям программировать приёмник, с тем, чтобы ребёнок мог смотреть только те каналы, которые ему дозволены. С телеэкрана, если это не закрытый канал, там не услышишь ни одного плохого слова (об этом рассказал переводчик Дмитрий Пучков, добавив: «Это я, как специалист, вам говорю!»). Вплоть до того, что если в фильме и есть какие-то «не те» слова в оригинале, то, прежде чем показать картину на общедоступном канале, фильм переозвучат. А сцены с грубыми словами вырежут…

СМИ, если оно допустит грубость, может быть оштрафовано на десятки или даже сотни тысяч долларов. Поэтому многие газеты и телеканалы создали внутренние своды правил. Например, сотрудникам «Нью-Йорк таймс» при приёме на работу внушают, что выражение «чёрт побери!» можно употреблять только при описании экстремальных ситуаций, например землетрясения, теракта…

реплика

Владимир Желтов, специальный корреспондент

Как там у Райкина – пить, курить, говорить я научился одновременно? Иногда мне кажется, что пить, курить и ругаться матом я научился одновременно. Причём именно в том возрасте, на который намекает Жванецкий (автор этой крылатой фразы). А разве могло быть иначе, если мат обволакивал меня со всех сторон? Притом что в нашей рабоче-крестьянской семье матом не разговаривали, никто не использовал его «для связки слов», но – ругались. Когда ругались. Чаще, конечно, отец. Но и матушка могла его послать «по матушке».

В моём дошкольном, а потом каникулярно-деревенском детстве мат был делом обычным, само собой разумеющимся. На него внимание обращали в каких-то особых случаях. Ну, например, когда трёхлетний пацанёнок (не я!) орал на весь двор некий парафраз песни Герцога из оперы Верди «Риголетто»: «Сердце красавицы на х… брасавица…» – в общем, как услышал, как ему запомнилось, так и пел. Взрослые неоднократно просили повторить. Повторял. Под дикий хохот.

В школе, а точнее, в школе-интернате педагоги стали объяснять: ругаться – нехорошо, ругаются только плохие люди. Что-то не очень верилось – неужели вокруг столько плохих людей? А поскольку я не был пай-мальчиком, значит, мог себе позволить… Матерились мы все, но как-то странно: девочки – отдельно, мальчики – отдельно. И если мальчик вдруг позволял себе выразиться при девочке, его одёргивали братья по полу, а представительницы прекрасного пола могли устроить и бойкот.

Свою профессиональную деятельность я начал в рабочей спецовке, к которой впоследствии то и дело возвращался. В заводских цехах и на стройках матерно выражались все поголовно! Но, опять же, если с языка мужика срывалось крепкое (солёное, грубое) словечко при женщине, на него по крайней мере шикали.

Где без мата, кажется, не произносилось ни одно предложение, не отдавалась ни одна команда, так это в Советской армии. Офицеры, заложив руки за спину, расхаживали перед строем и поливали подчинённых матом. Я, помнится, думал: а как же они разговаривают дома, при детях? Позже узнал: так же. Матерились – могу засвидетельствовать – не только офицеры, но и генералы, генеральные директора производственных объединений, политики, учителя… Затрудняюсь сказать, в каком возрасте я наконец-то понял, что матерятся не только плохие люди, но и очень даже приличные.

Сам же я курить и ругаться матом перестал почти одновременно. С чего вдруг? Женился, родился сын. Однажды подумал: как же я Славику буду объяснять, что ругаться матом – это плохо, если сам ругаюсь? Потом появились и другие обоснования. Почему я должен говорить на двух языках: на одном – в мужской компании, на другом – в смешанной? Третьего варианта я для себя не допускал. К тому же любовь, секс и мат – понятия для меня были несовместные.

В моей пёстрой трудовой биографии было немало мест работы, и на каждом как-то очень быстро сослуживцы замечали, что матом я не ругаюсь. Обструкции я не подвергался, но белой вороной был всегда и везде. Что меня, впрочем, не особо-то и волновало. «Каждый выбирает по себе» не только женщину, религию, дорогу…