Фермера надо учить, а не поучать

Одна лошадиная сила коня Легоса в хозяйстве не заменит трактора, зато на нём любят кататься дети

Первая волна российского фермерства захлебнулась. И не только от безденежья – в основном от неумения жить на земле. Бывших горожан и колхозников нужно учить крестьянскому труду, но многочисленные казённые программы поддержки фермеров способны только поучать.

Зимой коровы отдыхают, пока хозяин работает

…Одно из самых ярких воспоминаний детства – тёплое летнее утро, старый деревенский дом, открытое окно, на столе банка с парным молоком и краюха свежего, только что испечённого соседкой хлеба. Наливаешь в стакан молоко, отламываешь ещё горячий хлеб, и этот вкус выплывает из памяти и наполняет собой современную городскую квартиру. Увы, уже не купить в городе такого хлеба, не найти и такого молока. Глобализация, погоня за дешёвым пищевым ширпотребом приводят к тому, что о здоровых и нормальных продуктах остаётся только мечтать. У этой проблемы есть ещё одна сторона – гибель деревень Северо-Запада, зарастание полей, разрушение селекционной и племенной работы, а за всем этим стоит такая серьёзная проблема, как продовольственная безопасность страны. Государственные мужи, очевидно, понимают эту проблему, но всё пытаются её решить кавалерийским наскоком, по-будённовски, чтобы было достаточно махнуть шашкой, и поля заколосятся, коровы начнут доиться, а куры – нестись со страшной силой.

Масштабные проекты в основном касаются обеспечения продовольствием крупных городов и мегаполисов – вокруг них стоят мощные комплексы по выращиванию еды для горожан. Сотни и тысячи пароходов, машин и вагонов везут для горожан мандарины, бананы и авокадо, а вместе с ними везут масло из Новой Зеландии, мясо из Бразилии, картошку из Египта, сельдерей из Израиля, чеснок из Китая. Причём те, кто был в этих странах, знают, что сами местные едят другое, вкусное и свежее, а предназначенное нам они стараются не есть. А ведь для здоровья полезно есть те продукты, которые были выращены в тех условиях, в которых исторически проживали предки каждого конкретного человека и где сам он вырос. Где же наши фермеры, которые могли бы производить вкусную, полезную, пусть и не самую дешёвую сельскохозяйственную продукцию?

По статистике, в Лен-области, оказывается, очень много фермеров. Но в реальности их как минимум на порядок меньше, чем написано в отчётах. У нас фермерами называют всех, кто имеет земельный пай, а также тех, кто сдаёт свои участки под сенокосы или пастбища. Государство даже оказывает поддержку – есть программы специальные, даже гранты выделяют, чиновники отчитываются о красиво представленных проектах с презентациями, графиками, процентами и объёмами. Но сколько ни говори «халва», слаще во рту не становится. Фермеров на бумаге много, а продукции их нет!

Для тех, кто живёт и хочет жить крестьянским трудом, важнее не презентации, а совсем другое. У них реальная жизнь – оформление земли, ветеринарная и зоотехническая помощь, воспитание своих детей, сбыт продукции, ремонт техники и многое, многое другое, что цифрами и графиками не показать. И если в начале 1990-х годов в фермеры подалось тысячи людей, то нынче из них продолжают заниматься фермерством практически несколько десятков. Причина у всех одна – они не смогли справиться с многочисленными трудностями крестьянской, фермерской жизни. А сколько при этом было потрачено дотаций государства, которое выделяло им деньги на развитие? Все эти потери давно списаны и забыты, а ведь это наши с вами деньги из наших налогов и результатов нашего труда. И где гарантия того, что новые гранты и субсидии снова не окажутся выброшенными на ветер в результате очередных неудавшихся попыток реализовать красивый на бумаге бизнес-план?

Обо всех этих проблемах и трудностях прекрасно знает Евгений Бодунов – человек, который уже 28 лет живёт собственным хозяйством в Выборгском районе Ленобласти. Бывший геофизик, исходивший пешком весь европейский север России, он решил жить землёй. Евгений неоднократно получал многочисленные награды как лучший фермер, к нему летом выстраивается очередь за молоком, творогом, сметаной и прочими продуктами крестьянского труда.

Он живёт на бывшем финском хуторе у озера. Остатки довоенных построек приспособил под хозяйственные нужды, говорит, однажды приезжал финн – сын бывших владельцев хутора, постоял, помолчал... А тут как раз коровы с поля шли, финн посмотрел на них и сказал что-то вроде: «Ну хоть не заброшена земля, как у других», – и уехал. Конечно, не заброшена земля, ведь у Евгения, кроме стада коров, и свиньи, и куры, и лошадь. Есть и семья. Внуку Мишеньке год и два месяца. Сын с невесткой забросили некогда прибыльный бизнес в Петербурге и стали жить и работать здесь. Зимой плотничают-столярничают – есть небольшая лесопилка. Весной посевная и отёл, летом работы в поле и в хлеву хватает, осенью заготавливают грибы-ягоды – и сушат, и замораживают, и маринуют, рыбёшки опять же наловить хоть некрупной надо.

Сейчас семья занимает дом с мансардой, который с виду нельзя назвать роскошным, но всё познаётся в сравнении. Евгений показывает времяночку рядом: в этой конурке с двухъярусными кроватями он с женой двоих детей вырастил, пока удалось дом построить, зато сразу с банькой – после работы косточки прогреть надо. Долго строил, потому что всё делал сам, нанимать работников – слишком дорого. Как электричество проводил – отдельная песня, только по знакомству и удалось. Никакой навороченной техники нет, зато свои трактора Евгений починит с закрытыми глазами.

Так что человек он опытный, хозяйство строил с нуля. Прошёл через многие тернии и знает, что такое фермерский труд, на практике, а не по презентациям и телесюжетам. И, что самое удивительное, за что друзья и родные называют его неисправимым романтиком, – он думает не только о своём хозяйстве, но и знает, как обустроить наше фермерство.

– У нас потеряна непрерывная нить крепкого крестьянского хозяйствования. Навыки, которые передавались из поколения в поколение, пропали, а новые знания, которые приходят с новыми технологиями, оказываются теоретическими, оторванными от наших реалий. Надо восстанавливать эту преемственность, повышать эффективность крестьянского труда. С момента распада колхозов сотни брошюр, десятки диссертаций были написаны на эту тему, но никто не сделал главного. Нам нужна специализированная фермерская школа. Причём чтобы это была практическая школа для всей семьи фермера – для хозяина, хозяйки и их детей. Чтобы обучающиеся жили своими семьями в специальных учебных домах при школьной ферме, работали и учились на реальном учебном поле, с настоящей скотиной и техникой. А после окончания курса обучения выпускники могли получить грант на создание своего хозяйства.

По мнению Бодунова, такой подход позволит повысить эффективность вновь создаваемых фермерских хозяйств, поскольку обучение будет проходить с учётом местных особенностей сельского хозяйства. Эту идею поддержали в Санкт-Петербургском аграрном университете и начали деятельно готовить организацию такой школы. Таким образом, соединятся практические знания фермера-наставника и современные научные методики и достижения в области селекции и агрономии. Такой подход, на наш взгляд, позволит повысить и эффективность расходования государственных субсидий, поскольку они смогут выделяться подготовленным и обученным ведению хозяйства людям.

Похожий подход к обучению заложил основу крепких фермерских хозяйств во второй половине XIX – начале XX века Российской империи и Великого княжества Финляндского в частности. Для обучения крестьян современным приёмам агротехники создавалась целая сеть бесплатных сельскохозяйственных школ. А у нас издают различные учебные пособия для фермеров, в которых им даются советы, как сделать патио, каким камнем лучше вымостить дорожки, рекомендации по фэн-шую.

Евгений Бодунов на все эти советы только машет рукой:

– Ничего не знают, ничего не умеют. Это всё не имеет отношение к реальности! Мне чиновники говорят, что один фермер может держать сто коров. Я подсчитал и обосновал свои выводы, что фермерская семья в наших условиях может содержать 20 коров. Ни больше ни меньше. Меньше – нерентабельно, потому что часть коров должна доиться, часть – отдыхать. Больше – невозможно содержать без наёмной рабочей силы. Такие фермерские хозяйства должны объединяться в кооперативы, чтобы могли торговать своей продукцией круглогодично, не сдавать её в город, где только цены накручивают, а продавать самим. Я за эти годы научился очень многому методом проб и ошибок и готов передавать свои знания тем, кто хочет наконец накормить Россию, а не зарабатывать на перепродаже того, что сами не произвели. Я хочу, чтобы начала работать моя фермерская школа и чтобы у земли появились настоящие хозяева.

В Великом княжестве Финляндском, куда входил и нынешний Выборгский район, к профессиональному образованию крестьян подходили серьёзно. В 1857 году были открыты семь земледельческих школ для народа, а в 1881 году в Финляндии насчитывалось уже 22 сельскохозяйственных школы, некоторые из них были частными. Поскольку обучение в этих школах было бесплатное, они получали серьёзную государственную поддержку. Количество учеников в школе зависело от площади учебного поля. По нормативу принималось, что на одного ученика должно приходиться шесть гектаров пахотной земли. Максимальный размер субсидии, который могла получить школа, – 14 200 марок в год на школу из 24 учеников. Обычный курс обучения в такой школе составлял два года, обязательным условием для поступления было свидетельство об окончании высшей народной школы. В Кронобурге (современный посёлок Куркиёки) находилось сельскохозяйственное училище с двухгодичным периодом обучения. Но в это училище принимались ученики, которые прошли подготовку в пяти классах лицея (гимназии).

Обучение народа рациональному ведению сельского хозяйства одновременно с решением земельного вопроса и вопросов по кредитованию положительно сказались на сельском хозяйстве Финляндии. Сельскохозяйственные машины (сеялки, веялки, молотилки и т. д.) к 1898 году встречаются уже не только в крупных хозяйствах, но и в средних, а порой и на самых обычных фермах, а средний урожай в период с 1881 по 1890 год составил: рожь – сам-6,5; пшеница – сам-6,8; овёс – сам-5,1; ячмень – сам-5,3; гречиха – сам-8,4; картофель – сам-5,8.

В то же время урожайность в Новгородском уезде Новгородской губернии не изменялась практически столетия, даже в 1889 году урожайность составляла: по ржи – сам-4,5, по овсу – сам-2,8, по картофелю – сам-6,3.

(Из книги Т. Хмельник и А. Потравнова «Путешествие вокруг Ладожского озера»)