«Балет – это не бизнес»

Выдающаяся балерина Илзе Лиепа в преддверии творческого вечера рассказывает о проблемах современного балета и о сложности пути танцовщика

Народная артистка России Илзе Лиепа – балерина, актриса театра и кино, писатель и утончённая красавица. Продолжая династию великого отца Мариса Лиепы, она создала на сцене множество подчас полярных образов. В её репертуаре партии Кармен из «Кармен-сюиты» и Зобеиды из «Шехерезады», Графини из «Пиковой дамы» Ролана Пети и Зюльмы из «Корсара». 4 апреля на сцене БКЗ «Октябрьский» балерина отметит 30-летие творческой деятельности.

– Илзе Марисовна, говоря о балете, всегда вспоминаем слова: «Путь артиста усеян не только розами и лилиями, но и терниями и крапивой»…

– Это действительно так. Путь к прекрасному лежит через тяжёлый труд. Мы отдаём балету жизнь и начинаем это делать очень рано. Если посмотреть на те нагрузки и перегрузки, которые переносят дети, только начинающие существовать в пространстве профессионального балета, которым лет по восемь, то это просто что-то невероятное! В хореографическом училище ребёнок занят с 9 утра до 9 вечера, если есть репетиции каких-то номеров. А потом нужно ещё приготовить уроки, набрать силы, а завтра – то же самое. Я думаю, что эти нагрузки не может выдержать взрослый человек, только в детстве хватает сил проходить такой тяжёлый дневной цикл и восстанавливаться за ночь.

Помню, когда я в детстве, возвращаясь из хореографического училища с ранцем на плечах домой, смотрела на младенцев в колясочках, которых мамы катают, думала: «Какие же они счастливые! Они лежат, и их везут».

– В балете всегда есть градация от артистов кордебалета до примы и премьера. От чего зависит занимаемое место в этой иерархии?

– Знаете, должно совпасть очень многое, чтобы девочка или мальчик стали большими артистами, и тут есть вещи предсказуемые и непредсказуемые. Например, за семь лет существования моей школы-студии (Илзе Лиепа – основатель, соучредитель и педагог московской Балетной школы-студии. – Прим. авт.) через наши руки, если так можно сказать, прошло огромное количество детей. Из них всего пятеро были способны к балету. Понимаете? А затем предстоит ещё понять, какой у каждого из этих пятерых детей характер, как у них со здоровьем. Плюс всегда есть категории везения, удачи и судьбы…

– В Петербурге недавно открылась Академия танца Бориса Эйфмана с уклоном на воспитание танцовщиков для современной хореографической эстетики. Что вы об этом думаете?

– Я очень рада, что такая школа открылась, потому что чем больше мы будем привлекать внимание к балету, тем больше у нас будет надежды на то, что мы не потеряем первенства в балетном искусстве. Мы не потеряли его до сих пор, опираясь на наши традиции, многовековой опыт и на те имена, которые были в искусстве русского балета.

Такая школа очень своевременна, она поможет преодолеть нехватку современных хореографов. Ведь Борис Эйфман – единственный яркий хореограф, работающий у нас в стране в современном направлении, который ставит большие балеты. Я не знаю, чего не хватает остальным. Наверное, не хватает мыслей, широты души. На мой взгляд, профессия хореографа, так же как и профессия дирижёра, требует огромного творческого потенциала, образованности и знания того, что хочешь донести до людей. Может быть, как раз эта школа даст возможность заполнить брешь в художественном и гуманитарном образовании, поспособствует появлению хореографов и исполнителей, которые смогут выражать свои мысли современным языком танца.

– А что необходимо для воспитания будущих звёзд современной хореографии?

– Воспитание артистов балета в любом случае должно основываться на классике, опираться на существующие традиции русской балетной школы. Ведь для того, чтобы танцовщик научился работать в различных пространствах и техниках, необходима именно классическая система. «Воспитанное» тело может существовать в любой стилистике танца.

– Значит, нет проблемы противостояния классической эстетики и современной, а есть проблема отсутствия мысли у большинства хореографов?

– Я думаю, да. Ведь нельзя сказать, что Шагал убивает, например, Леонардо да Винчи? Это просто разные искусства. То же самое в хореографии. Имеют значение объём и задача, с которыми человек творит.

– Вы руководите Балетной школой-студией. На ваш взгляд, какие проблемы сейчас стоят перед преподавателями балета?

– Основные проблемы – это возможность выжить в условиях рыночной экономики. Потому что балет – это не бизнес. Я и мой компаньон и друг Мария Субботовская к этому так не относимся. Например, когда ты арендуешь большие помещения, всегда очень остро стоит вопрос финансов. А мы не хотим спускаться в подвалы, потому что нам нужно, чтобы дети поднимались буквально в физическом и духовном смысле.

– В Москве и Петербурге очень много студий, занимающихся преподаванием балета. Есть ли что-то особенное в вашей школе?

– Мы занимаемся не только преподаванием, но и наукой. Мы собираем лучшее, мы дискутируем, мы думаем, а в результате появляются уникальные учебные планы, методики раннего развития для детей, программы для взрослых. Занимаясь школой, мы хотим показать детям категории красоты через классическую музыку и движения… Это поможет им защититься от агрессивности современной культуры.

– Как происходит формирование творческой личности в искусстве?

– Мозг человека может вместить очень много информации, и она не вся ему нужна, но есть информация очень важная и нужная на начальных этапах. Когда хочешь научиться живописи, например, ты же не возьмёшь сразу краски… То есть на этом, конечно, можно остановиться: взять краски, наляпать на холст и сказать, что ты художник-авангардист. Но если действительно хочешь научиться, ты будешь сначала учиться рисунку, будешь копировать, тренироваться рисовать объёмы, перспективу, а значит, идти тем путём, которым прошло человечество. И только потом, если тебе дан настоящий талант и самобытность, найдётся именно твоё место в искусстве. Не пройдя начального этапа, состояться могут только гении, как Пиросмани. Но гении подтверждают правила.

– Кстати, о гениях. Вы танцевали в «Пиковой даме» Ролана Пети. Этот балет – исполнение русской классики в неклассической форме…

– Да. И это тот случай, когда за классику взялся гений. Это совершенно непередаваемое ощущение, когда работаешь с гением: тебе кажется, что ты сам фонтанируешь мыслями, предложениями, и тут уже непонятно, где заканчивает хореограф и начинает исполнитель. Мне кажется, именно потому, что Ролан Пети – гений, он почувствовал нечто такое, что сделало спектакль абсолютно пушкинским. Я имею в виду ту лёгкость, с которой написана эта повесть, и ту невероятную глубину, которая есть в этом произведении.

– Какие у вас были ощущения на репетициях этого балета?

– Балет поставлен очень легко, Пети ведь даже обвиняли, что, например, в сцене бала мало хореографии. На мой взгляд, это неверно. Благодаря своей интуиции Пети давал зрителю образы: он не ставил бал, а давал образ бала. И в этой лёгкости он дал возможность исполнителям открывать глубину.

– Вместе с вашим братом Андрисом вы восстанавливаете «Русские сезоны». Что для вас сейчас интереснее – классика или современные формы?

– Я танцевала и танцую много классики, в том числе и в «Русских сезонах», которыми занимается Андрис, и мне это нравится, но всё равно современный балет – это то пространство, та территория, которая мне интересна больше. В современном балете мне легко, здесь неважно, на пуантах ты танцуешь или босиком, в туфлях или кроссовках, – ты берёшь то средство выразительности и ту краску, которые нужны тебе в данный момент.

– В советское время был очень популярен жанр телевизионного фильма-балета, есть ли перспективы у этого жанра сейчас?

– Перспективы – есть, деньги найти очень сложно. Мой брат Андрис, который снял как режиссёр «Петрушку», «Жар-птицу» и «Шехерезаду», имеет понимание, как это делать, и если сложатся обстоятельства, если будет финансирование, то, я думаю, он бы смог сделать великолепные работы. Например, было бы интересно снять киноверсию последней его премьеры – оперы-балета «Золотой петушок», которую он создал на сцене театра «Сац». Это очень своевременный сейчас спектакль.

– Сейчас весна. Что значит для вас это время года?

– Я так не люблю начало весны, оно до сих пор у меня ассоциируется с началом экзаменов. Но, когда уже всё расцветает, я забываю про экзамены и понимаю, что жизнь продолжается и она прекрасна.

– Расскажите, что будет происходить на вашем творческом вечере 4 апреля?

– Я очень рада, что мой творческий вечер начнётся с необычайного спектакля «Послеполуденный отдых фавна». Этот балет был поставлен более 100 лет назад, но до сих пор его хореографический рисунок является авангардным.

Мне очень хочется, чтобы вечер получился доверительным и семейным. Я обязательно буду общаться со зрителями, меня придут поздравить мои друзья. Я надеюсь, что публике понравится та программа, которую мы создали специально для Петербурга.