«Если не любишь людей – делать в небе нечего»

Чтобы получить окружённую романтическим ореолом профессию бортпроводника, не надо пять лет просиживать на лекциях – в лётной школе израильской авиакомпании «Эль Аль» этому обучают за два месяца с нуля. Сегодня здесь постигают азы специальности около 130 студентов. Те, кто приходит сюда, буквально в первые дни понимают: когда самолёт поднимается в небо, романтика остаётся за бортом. На борту же надо отвечать за комфорт, а главное – за безопасность десятков людей. А ещё – сохранять терпение и человеколюбие. Во что бы то ни стало.

– Деточка, не подскажешь, какая температура в Ленинграде? – пожилая пассажирка рейса Тель-Авив – Петербург ласково, как внучке, отводит прядь от лица склонившейся над ней стюардессы.

– Скоро мы приступим к снижению, и пилот объявит, – сияет в ответ девушка. – А пока, пожалуйста, пристегните ремень и позвольте убрать ваш столик.

– Как ты хорошо говоришь по-русски! – словно не слыша просьбы, продолжает дама. – Откуда ты?

– Из Николаева, – сдаётся небесная нимфа. – Но всё-таки пристегните ремень, пожалуйста.

– Из Николаева?! Быть не может! Оттуда родом моя первая любовь…

Пассажирка пускается по волнам памяти, пока стюардесса тихонько застёгивает той ремень и убирает откидной столик, улыбчиво кивая в такт рассказу. Она привыкла.

Мечтающие стать бортпроводниками должны сразу усвоить: в небе как в йоге – улыбаться надо всё время. Это такая же обязанность, как и знание инструкций. Слушать долгие истории любовей и расставаний – порой тоже часть работы.

Умению общаться и правильно реагировать на любые проявления человеческой персоны, на несколько часов прикованной к креслу на высоте нескольких сотен метров, в лётной школе учат едва ли не в первую очередь. Проверку на коммуникабельность и адекватность кандидаты проходят в самом начале – на собеседовании. Обучение здесь бесплатное, расходы берёт на себя авиакомпания.

Приём в лётную школу состоит из нескольких этапов. Сначала измеряют рост – не ниже 160 сантиметров. Впрочем, это единственное строгое требование к внешним данным. А вот вес значения не имеет. Нет и ограничений по возрасту.

Далее – проверка знаний английского. Они должны быть выше уровня «говорю со словарём – с людьми пока стесняюсь». Затем следуют компьютерные тесты – немного математики и общие вопросы, оценивающие кругозор претендента. Последняя стадия – интерактивное групповое занятие, на котором будущих бортпроводников проверяют на психологические качества, стрессоустойчивость и умение правильно расставить приоритеты в экстренной ситуации. Действующие сотрудники наблюдают за тем, как кандидаты реагируют: кто ведёт себя агрессивно, кто явный лидер, кто замыкается, кто безынициативен. В процессе обязательно участвует психолог.

Все эти испытания проходят в один день. Кто-то отсеивается, а для показавших себя достойно остаётся финальная беседа с сотрудниками авиакомпании. Если и этот этап пройден, считай, ты в небе.

В женском туалете на территории тренировочного центра в перерывах между занятиями тесно, как в баре в пятницу вечером. Будущие стюардессы придирчиво оглядывают себя в зеркале, стрекочут на мелодичном иврите – «передай помаду, возьми расчёску». К тому, что выглядеть надо безупречно даже в процессе обучения, педагоги говорят на первом же собрании поступивших. Внешний вид прекрасной половины лётного состава строго оговаривается: макияж и причёска обязательны, распущенные волосы можно носить только в том случае, если они по плечи. Лак на ногтях – только определённых цветов, по одному кольцу на каждой руке. Часы – непременно. Разумеется, никаких пирсингов и татуировок. Мужчинам достаточно идеально отглаженной формы, чисто выбритого лица, аккуратной стрижки. Казалось бы, элементарно. Но некоторым приходится разъяснять, почему третью серьгу из уха следует извлечь.

Новоиспечённых студентов график ждёт жёсткий: занятия пять раз в неделю с восьми утра до пяти вечера. О пропусках и речи быть не может.

– Мы сразу предупреждаем, что во время обучения ничем другим заниматься просто не получится, – говорит инструктор центра Элик Харпаз. – Потому что учиться по-настоящему тяжело: физически, психологически, эмоционально. О личной жизни на эти пару месяцев тоже можно забыть. Приходишь домой – надо делать домашнее задание, готовиться к следующему занятию. Мы об этом говорим, но никто не верит. А спустя неделю уже стонут. Но никто, как правило, не бросает. Такие случаи, конечно, были. Но они единичны.

Сам Элик в авиакомпании уже 15 лет. Инструктором работает три года, при этом продолжает летать. По меркам студентов, он уже почти «динозавр». Большинство из них – молодые ребята, недавно вернувшиеся из армии. Некоторые имеют за плечами небольшой опыт работы, зачастую в сфере услуг. Но прелесть как раз в том, что получить профессию можно с нуля, быстро и дальнейшее трудоустройство гарантировано. Конечно, молодёжь привлекает возможность путешествовать. А девушек – ещё и перспектива удачно выйти замуж. Но легкомысленными их при этом не назовёшь.

– Многие думают, что стюардесса – летающая официантка, – сетует инструктор. – Это не так. Это серьёзная профессия.

К сожалению, понять, насколько эта профессия серьёзна, можно только в процессе её получения. Во время двухмесячного курса больше половины отводится безопасности: студенты учатся технике эвакуации на воде и на суше, изучают устройство самолёта, как он ведёт себя в воздухе, постигают азы аэродинамики. Для практических занятий используются макеты всех типов воздушных судов, представленных в авиакомпании. В одном из помещений на территории центра – макеты «боингов» 737, 747, 777 и 767. На них и отрабатываются приёмы эвакуации. По каждому виду самолёта потом сдаётся отдельный экзамен. Ведёт эти занятия опытнейший технический персонал, в основном бывшие военные.

– Обычные люди ведь не представляют, как 400 тонн металла можно поднять в воздух, – смеётся один из преподавателей. – А они это знают. Они даже учатся тому, как вести себя в кабине, если пилоты по какой-то причине не в состоянии управлять самолётом. Такие ситуации крайне редки, но от них никто не застрахован. И тогда вся ответственность ложится на бортпроводников.

Остальное время посвящено второй по важности составляющей – сервису. Только кажется, что обслуживание на борту – дело нехитрое. На деле здесь действуют строгие правила, которые надо знать, как «Отче наш». На каждую ситуацию есть подробная инструкция. Учат и тому, как отвечать пассажирам на просьбы и претензии. Особенно если пассажир перед рейсом изрядно потратился на алкоголь в дьютифри.

– Сначала бортпроводник делает предупреждение, – рассказывает студентка Ирина Сидорова. – Если «клиент» не реагирует, старший бортпроводник зачитывает ему официальный документ, в котором говорится, что за непотребное поведение грозит ответственность. Обычно это охлаждает пыл, ну а если нет, мы имеем право изъять паспорт. А по прилёту дебошира отдают полиции. 

За время обучения будущие бортпроводники обязаны «налетать» четыре стажёрских полёта. Пятый – экзаменационный. Как правило, из ста процентов учеников успешно проходят все испытания и получают лицензию 99, то есть почти все. А вот сколько каждый из них проведёт в небе – неизвестно. По словам инструктора Элика, так надолго, как он, в профессии остаются единицы. Многие уходят через три-пять лет, когда эйфория поистёрлась, а ноги ноют от постоянного на них пребывания. Сам он, на вопрос о том, сколько ещё планирует летать, уклончиво отвечает: пока не надоест. И добавляет: 

– На небо подсаживаешься. Вот в чём дело.

из опыта

Дженни Шэйн, а по-русски Женя, родилась в Минске, выросла в Израиле. В «Эль Аль» работает два года. Сейчас проходит курс обучения на обслуживание в первом классе. Мечта о небе жила с Женей с детства, но осуществить её удалось не сразу: мама хотела, чтобы дочка получила «нормальное» образование. И она получила – степень бакалавра по бизнесу и информационным технологиям. Предъявила родителям диплом и с чистой совестью отправилась в лётную школу. Кстати, мама потом призналась, что и сама хотела стать стюардессой. Свой первый самостоятельный полёт Дженни – Женя не может забыть до сих пор. Страшно не было.

– Я настолько была озабочена тем, что мне нужно делать, что очнулась, только когда мы приземлились, – вспоминает она. – Сейчас, конечно, всё отработано до автоматизма. Самое трудное, пожалуй, расписание – ранние подъёмы, многочасовые бессонные перелёты, смена поясов. Это изматывает. С другой стороны, здорово, что нет графика, не надо каждый день вставать к определённому часу и сидеть в офисе. Ну и, само собой, новые страны. Моё любимое место – Нью-Йорк, туда больше всего люблю летать. Иногда бывает так, что в одну сторону летишь бортпроводником, обратно – пассажиром. Вот тогда понимаешь, как это тяжело, намного тяжелее, чем работать! Ведь мы почти непрерывно чем-то заняты, время проходит незаметно.

С психологической точки зрения мне не тяжело. Я очень спокойный и терпеливый человек. И отношение к пассажирам у меня очень личное. Если вижу бабушку, которая летит одна, и её тянет поговорить, представляю, что это могла бы быть моя бабушка. Или ребёнок плачет не переставая. Не раздражаюсь, думая, что он мог бы быть моим.

Не вижу ничего обидного в том, что некоторые воспринимают нас как обслуживающий персонал. Даже врач высшей категории тоже в каком-то смысле обслуживает. Для меня, наоборот, привилегия, что в моих силах порадовать пассажира, сделать его полёт лёгким и приятным. Иногда это значит выслушать долгую историю жизни, посмотреть фотографии из медового месяца вместе с молодожёнами. Или, помню, пожилая женщина летела в первый раз, ей было очень страшно. Она вцепилась мне в руку, и так я с ней и просидела почти весь рейс: успокаивала, объясняла устройство самолёта. Никогда меня такие вещи не напрягали. Ведь если не любишь людей – делать в небе нечего.