От чего надо защищать наших детей

Накануне Дня защиты детей четыре журналиста «НВ», у каждого из которых по два ребёнка, ответили на один и тот же вопрос: «От чего же именно надо защищать наших детей?»

Андрей Миронов, заместитель главного редактора «НВ», отец Стёпы и Паши

Помню, пару лет назад мой лучший друг с негодованием делился своими впечатлениями о нынешних детях, коими (впечатлениями, а не детьми) он обогатился во время своего визита в школу, где учится его сын. Там у него состоялось что-то вроде диалога с подростком, который не то слишком быстро бежал по коридору, не то слишком громко смеялся… Ну, в общем, друг мой решил его малость приструнить.

– Ты представляешь! – восклицал друг. – У них вообще никакого уважения к старшим! Я ему – одно, а он мне – своё. Я ему – то, а он: мол, ну и что? Кошмар… Ты же помнишь, как мы в своё время…

Я тогда ему ничего не сказал. Но подумал: да, у нас, подростков 1980-х, отношение к старшим (не только по возрасту) и вообще к системе иерархических координат действительно было другое. Если чей-нибудь папа приходил в школу – мы жались по стенкам. А вызова «на ковёр к директору» боялись (до посинения) не только мы сами, но и наши родители. Слово учителя (любого) было законом. А всё, что напечатано в газете «Пионерская правда», – правдой. И инструкцией к действию.

И я подумал: почему, собственно, тот подросток, с которым столкнулся мой друг, должен его априори уважать? За что? За какие заслуги? За какие науки? Почему должен слушаться незнакомого дядю? Почему не имеет права спорить?

…Всё это время я внимательно наблюдал за сверстниками моего старшего сына. Сейчас ему пятнадцать. Компании у него разные. Одна – товарищи по физико-математическому классу. Другая – партнёры по футбольной команде. Третья – просто ребята с нашего двора.

Я наблюдал – и пришёл к определённым выводам.

Но думаю, что тут интересны не мои личные выводы, а то, что в последнее время я всё чаще слышу подтверждение этих выводов из уст самых различных людей.

Вот, например, известный оппозиционер и писатель Дмитрий Быков. Обычно в своих интервью он только и делает, что язвит, хохмит да ёрничает. Но вот как-то на днях ему задали вопрос о его студентах. И он, резко сменив тон на предельно серьёзный, ответил:

– А вот это интересная, оптимистическая вещь… Перед войной родятся мальчики, да? А перед интеллектуальным штурмом – умные. Такого умного курса у меня не было никогда. Я им говорю: «Ребята, у меня такое ощущение, что вы плод моего воображения просто. Я мог только мечтать о таких студентах!» Почему вдруг народилось поколение умных? Видимо, Господь растит какую-то великую гвардию, которой предстоит поднимать Россию. Их приспособленность к жизни будет проверяться годами. Но главное, что они абсолютно бесстрашные. У стариков-то генетический страх в памяти, ничего не сделаешь, не вытравишь… А молодёжь сейчас растёт такая, что дай ей Бог не стать жертвой больших катаклизмов.

Буквально через пару дней услышал слова ещё одного человека, в особом оптимизме по отношению к тому, что происходит в нашей стране, также не замеченного, – Михаила Ходорковского.

Ходорковского спросили о том, какими выросли дети из когда-то организованного им лицея, – такими, как он рассчитывал? И Ходорковский ответил:

– Никогда новое поколение не вырастает таким, как хочет поколение старших. Это поколение абсолютно другое. Но оно мне очень нравится. Вот я много слышу про циничность нового поколения. Про то, что оно увлечено не тем и не так. Так, значит, прекрасные ребята! Хорошо информированные, гибкие, готовые к изменяющемуся миру. Это поколение подготовлено к глобальному миру – к тому, чтобы на равных конкурировать, представлять нашу страну, нашу экономику, те сферы деятельности, в которых оно будет работать.

Я специально процитировал именно слова людей из глубокой оппозиции – тех, которые хорошего сегодня в России видят мало. Но вот это хорошее – видят. И я вижу.

Я вижу, что нынешние 15-летние ребята – свободные, самостоятельные, без шор и захребетных авторитетов. Что, если им скажешь, что белое – чёрное, они скажут: «Нет!» А если им скажешь, что синее надо сделать красным, они спросят: «Зачем?»

Таким же растёт и мой младший, который готовится к школе.

Так от чего их всё-таки защищать? Ну, понятное дело – предостерегать от всевозможных граблей, на которые в своё время отчаянно наступали мы. И от граблей свежеиспечённых. Впрочем, обратите внимание – скажем, курят они куда меньше, чем школьники 1980-х. И знаете почему? Думаю, просто потому, что им не свойственно идти стадом за главным «авторитетом» класса.

Так что очень надеюсь, что они защитят себя сами. И что брать оружие в руки им для этого не понадобится. Защитят себя и свою страну – от глупостей и разгильдяйства, от безответственности и инфантилизма, от беззакония и равнодушия, от эйфории и уныния. Защитят, если, конечно, лучшие из них не уедут.

Андрей Петров, шеф-редактор «НВ», папа Кати и Вани

Защищать детей в нашем царстве-государстве надо от того, от чего и взрослых, – от самого государства. Оно хоть и декларирует заботу о повышении рождаемости и о полноценном воспитании подрастающего поколения, на деле же остаётся к детям чёрствым.

Сколько по стране случаев закрытия в неперспективных городках и посёлках роддомов, из-за чего роженицы вынуждены ехать в далёкую даль. И уровень младенческой смертности в России в 3,5 раза выше, чем в странах ЕС.

А какая беда с детсадами! Очереди на запись в них такие, что место в садике можно получить, когда ребёнку пора уже в армию отправляться. Про мизерные пособия сколько лет все говорят, но ничего не меняется.

А бюрократия, в своё время придумавшая обязательное получение вкладышей в свидетельства о рождении о российском гражданстве детей! Какого ещё гражданства, чёрт побери, может быть ребёнок, если и мама, и папа его – граждане России? Но в паспортных столах, выдававших эти вкладыши два раза в неделю по два часа в день, парились толпы «предков». Потом эти вкладыши отменили.

В далёком прошлом осталась куча бесплатных кружков и секций. ЕГЭ, введённый для того, в частности, чтобы расстаться с коррупцией при поступлении в вузы, в итоге тоже оказался подвержен этой самой коррупции.

Налицо общий кризис семейных отношений. Более четверти детей рождаются в России вне брака. Увеличивается количество родителей, лишённых родительских прав, – с 43 тысяч в 2009 году до 52 тысяч в 2011-м. Из года в год растёт число осуждённых в связи с неуплатой алиментов – с 21 до 54 тысяч.

А печально известный «закон Димы Яковлева», запретивший усыновление детей американцами? Россияне после его введения не стали усыновлять детей чаще. По данным главного врача дома ребёнка № 13 Москвы Натальи Никифоровой, иностранцы раньше усыновляли малышей с серьёзными проблемами в развитии – с синдромом Дауна, буллёзным эпидермолизом, детским церебральным параличом. Российские усыновители таких детей не выбирают. Многие малыши на момент вступления в силу этого закона уже были знакомы с будущими усыновителями из Штатов, однако документ лишил их возможности обрести семью.

Как приговор обществу, махнувшему рукой на своё будущее, выглядят такие цифры. Уровень самоубийств подростков в четыре раза выше, чем в странах ЕС. За последние девять лет число детей в возрасте до 14 лет, состоящих на учёте в связи с алкоголизмом, выросло в 1,6 раза, число подростков 14–18 лет – в 1,5 раза. Мы на 4-м месте в мире по распространённости табакокурения среди подростков (курят более 30 процентов мальчиков и 17 процентов девочек в возрасте 15–18 лет).

Вот о чём надо думать в День защиты детей, и не только в этот день. Но мы сегодня попляшем вместе с отпрысками, угостим их мороженым и займёмся своими взрослыми делами. Не можем же мы переделать государство. Потому что государство – это не мы. Это где-то там, высоко и далеко…

Софья Андреева, редактор отдела городской информации «НВ», мама Маши и Насти

«От кого или чего нужно защищать своего ребёнка?» – мысленно нащупывая ответ на этот вопрос, я, как и любая женщина, этим вечером делала несколько дел сразу: наводила порядок в детской, укладывала спать детей, отчитывала за опрокинутый цветок кошку…

Когда арсенал банальных ответов (вроде насилия, жестокости, негативной информации, равнодушия) иссяк, я задала этот вопрос вслух:

– Настя, Маша, как думаете, отчего вас нужно защищать?

– От злых людей! – хором ответили дочки.

– А что, вокруг вас, словно волки, бродят злые люди? – с иронией в голосе уточнила я.

– Нет, вы же с папой нас от них защищаете, поэтому не бродят, – ответила, позёвывая, младшая.

– Мам, а почему ты нас об этом спрашиваешь? Статью писать будешь? – догадалась старшая.

– Да… буду, – и, взглянув на часы, добавила: – Ладно, спите, мне ещё поработать надо, некогда болтать.

– Вот так всегда, – зарываясь в одеяло, укоризненно пропела младшая, – сначала спросишь, а потом тебе некогда…

Тихонько притворяя за собой дверь, я задумалась: а может, защищать детей нужно от нас, от родителей, – от нашей занятости, например. И от наших негативных примеров. От нашей всесокрушительной любви и заботы, наконец.

Признаюсь, приползая после рабочего дня вечером домой, я часто молча механически проверяю у дочек уроки, помогаю собрать портфель и укладываю спать. Разговаривать, расспрашивать о чём-то нет сил. Поделятся своей проблемой – поговорю, если её успеет разрешить до моего прихода папа – то и лучше.

Мать-кукушка, скажете вы? Нет, сегодня, словно белки в колесе, крутятся многие родители. И понимаешь это, увы, когда колесо вдруг резко останавливается и ты из него поневоле выпрыгиваешь.

Моё беличье колесо, помню, остановилось, когда младшая дочка пару лет назад сломала руку. Тогда мы с ней оказались в детской больнице. В одной палате. Более того – на одной койке. Наше тесное общение длилось десять дней. О боже, какие это были счастливые дни! Больничная каша казалась самым вкусным лакомством, а прогулки на больничной площадке – самым весёлым развлечением. Словом, мы упивались нашим тандемом: мама-дочка.

Но потом Машку выписали, начались садик, школа, работа – все разбежались по учреждениям и снова оказались беззащитны перед занятостью. И опять в мой ежедневный лексикон заползли слова-паразиты «некогда» и «потом». Причём это «потом» чаще всего не наступает никогда.

А ещё, если задуматься, то негативные примеры мы, родители, подаём детям по нескольку раз на дню. Задумывались ли вы, почему ребёнок, например, не ест на завтрак овсяную кашу, когда вы, сидя напротив него, уминаете бутерброд с колбасой? Да-да, именно поэтому! И если начать с таким же аппетитом поглощать на завтрак овсянку, ребёнок охотно съест всю кашу без остатка!

Или почему дети должны читать умные книжки, когда вы смотрите по телеку пустой сериал, чтобы «мозг отдохнул после работы»? Возьмите в руки книгу, подайте пример сыну или дочке – и ребёнок начнёт читать взахлёб! Да и стоит ли ругаться на дочку, что «она много треплется по телефону с подружкой по пустякам», если вы сами можете провисеть на телефоне полвечера? Ведь дети постоянно копируют поведение родителей. И если хотите чего-то добиться от ребёнка – начните с себя, и он, не задумываясь, последует вашему примеру.

А наша родительская любовь и забота – как это ни парадоксально, но от них, оказывается, тоже стоит защищать своё чадо. Ведь зачастую мы уродуем своих детей чрезмерной опекой. Не приучаем их к самостоятельности, до трёх лет натягивая на них колготки, потому что так быстрее. Не позволяем принимать самостоятельные решения потому, что «мы знаем лучше», или потому, что «мама и папа плохого не посоветуют». Не разрешаем им получить заслуженную «пару» за не сделанный вовремя доклад и пишем его полночи сами, потому что ребёнка жалко, пусть он выспится, а мы уж как-нибудь перебьёмся и тремя-четырьмя часами.

Но самое ужасное даже не это. Пугает то, что наши дети абсолютно беззащитны перед этой родительской всепоглощающей любовью. Ведь защитить их от неё могут только сами родители. Но эту парадоксальную истину нужно сначала понять, а затем принять. И если понять её могут многие из нас, то принять и примерить на себя – единицы.

Эльвира Дажунц, обозреватель отдела культуры «НВ», мама Надежды Александровны и Василия Александровича

Ну на самом деле – от чего нужно сегодня защищать наших повзрослевших детей? От злых людей, торгующих наркотиками? От компаний, в которых молодым людям наливают алкоголь и пристально следят, чтобы те упились до чёртиков? От преступников, плохих дорог, на которых ежедневно происходят страшные ДТП, от болезней? От пропаганды – о боже, не смейтесь – однополой любви? Или, если мыслить глобально, – от политических потрясений, когда на горизонте вдруг явственно стали ощущаться зарницы войны? От озоновой дыры в атмосфере и потепления климата?..

Ну не поместишь же их под стеклянный колпак, где тишь да гладь, проблемы отсутствуют, где микробы и те от скуки сдохли!

Два моих ребёнка – уже не ребёнки вовсе. Выросли. Выучились. Работают. Обзавелись семьями. Друг к другу обращаются нежно: брат, сестра. «Брат, подкинь до метро, опаздываю!» – «Отвали, сестра…» (Подвозит, конечно…)

Пристального внимания и ежедневной опеки мои дети к себе уже не требуют, что, конечно, вовсе не означает, что им не нужна защита (смею надеяться) и поддержка. И хочется, конечно, страшно хочется вложить им в головы свой скромный жизненный опыт, чтобы не наделали ошибок и не пришлось бы им потом за эти ошибки расплачиваться. Я сейчас о самом важном в жизни – о семье.

Моя мама росла без отца, он погиб во время войны.

Своего отца я тоже знала плохо, мои родители развелись, когда мне было года два. Ничего особенного – среди моих товарищей по дворовым играм таких, как я, было много. И мамины подруги все были в разводе. Только тётя Нина потом ещё раз вышла замуж, удачно; остальные воспитывали детей в гордом одиночестве. Потом эти два факта вдруг у меня связались воедино. Уверенность в том, что отец не обязателен, не необходим ребёнку, шла у женщин 60-х оттуда, от войны… Ну разве они виноваты в этом?

Но в моём детстве отца мне сильно не хватало, потому и модель семьи в моём понимании оказалась совсем другой.

Воспитывать детей, как известно, нужно, стараясь избегать нотаций и прописных истин. Но я всё равно повторяла сначала дочери, потом сыну, что главная лотерея в жизни – это выбор спутника. Что тут нужно слушать только своё сердце. Что везёт в этой лотерее тем, кто честен и искренен и не рассчитывает на материальные ценности, в виде приданого например... Ничего нового. Старо как мир.

И потом, твердила я, начинается работа, ежедневный труд по созданию, выращиванию, сохранению семьи: приходится наступать на горло собственным интересам, часто – приносить себя в жертву, меняться самому и уметь слышать человека, который рядом. И когда появятся дети, ответственность за них должна быть разделена поровну между мамой и папой. Они одинаково будут нужны им, оба.

А если всё будет хорошо у наших детей и у детей наших детей, то всё в стране будет хорошо.

...На этой пафосной ноте я совсем было хотела поставить точку. Но как раз в эту минуту позвонил сын, и я его в лоб спросила: «От чего надо тебя защищать, детка?» Он отреагировал своеобразно:

– Как от чего? От безденежья, конечно. Вчера вот машину на ремонт поставил. Сколько было денег, всё потратил… А всё остальное у нас – нормально, мамка…

Намёк поняла.