История над нами пролилась… При свете лучин

На выставку в медиа-центре БМГ на Каменноостровском проспекте, 67, лит. А, каждый день приходят всё новые и новые посетители. Большинства блокадников, о которых там можно узнать, уже нет в живых: информацию о них принесли в медиа-центр их дети и внуки.

Об Эмилии Острейко тоже рассказала её дочь, Ирина Ярошевич. Свою мать она называет «медиком от Бога». Хотя в юности Эмилия и не думала, что свяжет свою жизнь с медициной. Она родилась в белорусской деревне Думичи в 1904 году и в 15 лет приехала в Ленинград, собираясь работать там на каком-нибудь заводе или фабрике. Её взяли на швейную фабрику имени В. Володарского, но девушка проработала там всего год. В стране в эти годы сильно не хватало врачей и медицинских сестёр, и молодых людей активно призывали переучиваться на 

медработников. Эмилию тоже отправили на курсы медсестёр, а после их окончания – на работу в военно-морской госпиталь, где она поняла, что нашла своё призвание.

После начала Великой Отечественной войны Эмилия пошла добровольцем-военфельдшером на Ленинградский фронт. Но в сентябре 1941 года Острейко снова оказалась в городе на Неве: ей поручили организовать санитарную часть для выздоравливающих военных на Съездовской линии Васильевского острова. Она блестяще справилась с этим заданием, но Ленинград к тому времени был уже в кольце блокады.

Эмилия стала работать в ею же созданной санчасти, взяв туда санитаркой и свою дочь Ирину, в те годы ещё школьницу. Там мать с дочкой проработали чуть больше года, а потом Эмилия получила новое задание – организовать ещё один лазарет неподалёку от Финляндского вокзала. Ирина же осталась работать на Васильевском острове.

В обеих санчастях не было электричества, и врачи занимались своими пациентами при свете лучин. Не было и отопления – и зимой, когда санитарки мыли полы в палатах и коридорах, вода замерзала у них под руками. Но лежащим в холодных палатах раненым было ещё хуже, и медики делали всё возможное, чтобы облегчить им жизнь.

Эмилия и Ирина жили на работе круглыми сутками, чтобы не тратить время и силы на хождение домой и обратно. В 1942 году они почти не виделись, но один раз, в середине зимы, старшая Острейко не выдержала и отправилась на Съездовскую линию, чтобы проведать дочку. Она перешла Неву по льду и еле дошла до санчасти, а Ирина, увидев страшно исхудавшую и бледную маму, расплакалась.

Ещё через год Эмилию направили работать в военную санчасть под посёлком Токсово. Санчасть располагалась в лесу, в землянках, где и раненые, и медики спали на «матрасах» из еловых веток, не снимая шуб и валенок. Острейко к тому времени уже серьёзно подорвала здоровье в Ленинграде, а жизнь в землянке ослабила его ещё сильнее. Весной 1943 года её снова перевели в город, на этот раз в эвакогоспиталь, но там она слегла с острым холециститом. Ирина тоже переехала в госпиталь и жила там вместе с матерью, а та давала дочери подробные инструкции о том, как жить и к кому обращаться за помощью, когда она останется одна.

Но эти советы Ирине не понадобились. Эмилию перевели в Куйбышевскую больницу, и вскоре она поправилась. Она сменила ещё несколько мест работы, в разных больницах, и в конце концов оказалась в военном госпитале, который в 1945 году уехал за Вторым белорусским фронтом. С ним Эмилия Францевна дошла до Берлина.

После войны она стала работать в детских больницах. «Когда родители просили главного врача спасти тяжелобольного ребёнка, то врач отвечал: мы поставим за ним смотреть самую лучшую медсестру, и если она его не выходит, значит, это невозможно. Но мама выхаживала», – вспоминает её дочь.

Эмилии Францевны не стало в 1995 году. А увидеть её награды и воспоминания о войне и блокаде вместе с рассказом о ней Ирины Ярошевич теперь можно на выставке.