Молчание великого артиста

Когда нынешней весной люди театра и кино отмечали его 90-летие, праздник сопровождало ощущение тревоги. Было волнительно за здоровье именинника. Потом вести не стали более радостными. Болезнь шаг за шагом отнимала любимого артиста у нас, искренне желавших ему одержать в этой борьбе победу. Не произошло. Свою 91-ю осень Донатас Юозович так и не успел прожить, уйдя в мир иной, оставив нас в печали и размышлении о том, ЧТО значил он для нас, обожающих кино и поклоняющихся театру. А ещё помнящих те времена, когда был СССР, а Банионис носил самое высокое звание нашей страны в мире искусства – звание народного артиста.

В его долгой и успешной творческой карьере случались и другие награды, звания, должности и премии – от титула члена ЦК Компартии Литвы до престижных призов на международных кинофестивалях за актёрские достижения. Каждый, кто хочет, сможет их обнаружить сам. Не это определяло наше уважение к его артистическому и человеческому таланту. То, что творил он на подмостках и в кадре, всегда было наполнено массой оттенков и чувств, возникавших смыслов и подтекстов. Большинство его персонажей были личностями не склонными к болтовне и диалогу. Но за него говорили его глаза и пластика, движения и жесты. Пауза в исполнении Баниониса была паузой мыслей и эмоций, когда ты видел на его лице такую гамму переживаний, что твои собственные чувства улетали куда-то далеко от экранной реальности.

Так случилось, что лёгкий прибалтийский акцент породил необходимость дублировать Баниониса в большинстве картин, где он снимался. Ему здорово помогли коллеги, так классно улавливавшие его не услышанные нами, но воплощённые ими интонации. В этом ряду сотворцов ролей великого литовца – цвет нашего кино: Александр Демьяненко, Георгий Жжёнов, Игорь Кваша, Владимир Заманский. То, что для другого артиста могло бы стать непреодолимой преградой в карьере, для Баниониса стало его изюминкой. Настоящий голос артиста поклонники могли слышать на сцене его родного Паневежисского театра, которому он отдал практически всю свою жизнь, – с 16 лет и до конца дней. В кино Банионис говорил своим голосом дважды, но как! Это был тот самый пастор, покупавший автомобиль «Волга» у Юрия Деточкина в «Берегись автомобиля». А ещё – террорист Стауниц в телефильме Колосова «Операция «Трест».

Речь народного артиста СССР в жизни была мягкой, негромкой, доброй и неспешной. Он уважал всех тех, с кем работал, соблюдал творческую дисциплину так, что голливудские звёзды могли бы только позавидовать. К славе относился с иронией умного и порядочного человека, понимая, что в этом не только его заслуга, но и тех режиссёров, с кем свела его судьба. И перечень этих имён вызывает уважение. В театре для него крёстным отцом и наставником стал творец славы Паневежисского театра – властный Юозас Мильтинис, в кино – Витаутас Жалакявичюс, Савва Кулиш, Григорий Козинцев, Андрей Тарковский, Михаил Швейцер.

Каждый из этого списка находил для Баниониса свою интонацию молчания. От страдания любви и одиночества в «Солярисе» до уверенной силы правоты в «Короле Лире». Про роль председателя Вайткуса в драме «Никто не хотел умирать» и образ советского разведчика Ладейникова в детективе «Мёртвый сезон» я уже и не говорю. Потому что не хватит восхищённых слов, чтобы описать те эпизоды, которые знакомы до каждого жеста и взгляда. Сегодня принято называть такую манеру существования в кадре «интеллектуальной», но, думаю, Донатас Юозефович просто бы улыбнулся в ответ на такой «умный» и комплиментарный термин: ирония была ему не чужда, а потому у него так выстреливали комедийные роли (вспомните его Клетчатого в «Приключениях принца Флоризеля»). А может быть, и снова бы промолчал, как в драме о поисках доктора-нациста Хаса в «Мёртвом сезоне».

Нынче совершенно ясно, что Банионис открыл этой ролью путь к славе и грандиозному успеху Штирлицу – Тихонову. А сам фильм Саввы Кулиша давно разошёлся на словесные и визуальные цитаты. Из них навсегда в память моего поколения врезались два крупных плана молчащего Баниониса. Первый – когда его Ладейников, раненый, лежит возле машины и смотрит на приближающуюся кавалькаду полицейских. То был усталый взгляд человека, честно и профессионально сделавшего своё нужное дело. И уж, конечно, во всех актёрских школах стоит показывать эпизод обмена Ладейникова на мосту. Сколько в этом взгляде надежды и тревоги, отчаяния и нетерпения: что там, у наших, у своих? Так промолчать и посмотреть мог только гений. Кем, собственно, и был в нашем искусстве Донатас Банионис.

Ему выпала трудная, но, наверное, счастливая жизнь, наполненная переживаниями и радостями, обретениями и потерями и тем, о чём приходилось молчать на публике, но о чём на склоне лет Банионис мог позволить себе разговаривать вслух. О том, как жил под немцами, как полюбил дочь врага народа и прожил с нею всю жизнь, как потерял её… О том, как он не любил большевиков, хотя сам был членом КПСС, и как рано ушёл из жизни его сын… И ещё о многом другом, что составляло пространство его личной жизни.

Своё долгое путешествие Донатас Банионис совершил по уникальному геополитическому маршруту: Литва – Советский Союз – Литва. Так сложилось, что артист сумел вернуться на свою родину. Или родина вернулась к нему. И кажется, что отныне мы навечно обречены на молчание понаса Донатаса. Но вот совпадение, и не случайное! В день, когда пришла печальная весть, совсем поздно в телеэфире возник «Мёртвый сезон». И вновь увидев любимого артиста в образе Ладейникова, я понял: он никуда от нас не ушёл. И каждый раз наш молчаливый и мысленный диалог с ним будет возникать тогда, когда мы снова и снова будем видеть его на экране.