«Петь – в русской крови»

Актриса и певица Лика Рулла считает, что Петербург к мюзиклам давно готов

В Театре музыкальной комедии премьера – «Голливудская дива» в постановке Корнелиуса Балтуса. Одна из исполнительниц главной роли – актрисы Глории Миллз – Лика Рулла сама в короткий срок пережила невероятный взлёт от провинциальной актрисы до столичной звезды.

– Лика, откуда у вас такие звучные имя и фамилия?...

– У меня папа – Рулла. Был договор: если родится девочка, имя давать будет папа, который всегда шутил, что моё имя будет на афишах. На семейном совете было решено, что имя Анжелика неуместно: лучше – Лика, тем более что есть Лика Мизинова и арбузовская Лика…

– Неужели родители сами вас готовили «в артистки»?

– Я из актёрской семьи, поэтому вопросов по поводу профессионального выбора никогда не возникало. Семья абсолютно нетоталитарная: это был мой выбор. Вот только с музыкальной школой позиция была с папиной стороны настоятельная.

– Готовы теперь говорить спасибо родителям за музыкальное образование?

– Какое может быть в детстве желание заниматься на скрипке?! На это только гении способны. А это такой инструмент, который запросто тебе могут вручить, когда, например, надо к бабушке в Казахстан на каникулы ехать! Были метания, капризы, рыдания, трагедия… И папа в минуты моего отчаянного сопротивления строго говорил: «Так! Здесь мы ничего не обсуждаем совсем!» Я семь лет отучилась, даже ещё самостоятельно годик походила на занятия… Вот жалею, что родители не настояли ещё на танцах: танцевальных основ мне порой не хватает. Но в целом я безумно благодарна родителям за воспитание, свободу выбора, их упорство в процессе получения мной музыкального образования.

– Как в вашей жизни случилась Москва, где вы сегодня почитаетесь звездой мюзиклов?

– В ГИТИС я поступала в один год с Лёшей Макаровым и Максимом Виторганом, но судьба распорядилась так, что поступила я позже в Екатеринбургский театральный институт с прекрасными школой, традициями, педагогами… А дальше я попала в театр Смоленска. Решила второй раз «покорить Москву», приехала в середине сезона, показалась в пару-тройку театров и уехала ни с чем. Москва – жёсткий и жестокий город: если ты не находишь применения, она выдавливает тебя, делает «лишним» человеком. Помню, когда я шла по улицам, смотрела на бегущих куда-то людей и думала: «А ведь они все торопятся, потому что у них есть дела! А у меня нет…» Пробыв месяц в этом жутчайшем состоянии, я вернулась в Смоленск. Тут пришёл новый режиссёр – моя невостребованность закончилась. Всё закрутилось в театре, на радиостанции… Ещё я успела поработать в качестве певицы в ресторане – это и был первый опыт пения.

– Неужели никогда не пели до Смоленска?

– Были только «домашние радости» под гитару… А на чудовищном ресторанном репертуаре, на перепевке популярных песен я получила опыт. В театре появился спектакль, в котором я исполняла песни Марлен Дитрих, потом случился «Петербургский ангажемент» – моя первая встреча с Петербургом…

– Это фестиваль такой был в начале 90-х…

– Это был телевизионный конкурс, на котором я познакомилась, например, с начинавшей тогда Нонной Гришаевой. На этой же волне у меня завязалась семейная жизнь… Словом, всё шло по нарастающей и своим чередом. Популярность тоже была: программу на радио «Европа +» «Презент по заявкам» знали тогда все, и даже сейчас в Москве ко мне может подойти совсем не дитя и сказать: «Знаете, когда я была маленькая, я только вас вечерами по радио и слушала…»

– Такие встречи приятны для вас?

– С одной стороны, да…

– …А с другой – «не напоминайте мне о моём возрасте»?

– Я своим возрастом горжусь и считаю, что мои года – моё богатство. Не скрываю его никогда, потому что после 30 у меня всё только началось. После сорока тоже «всё только начинается», поэтому есть надежда, что после 50 и 60 тоже всё может начинаться (улыбается)… Хотя самый сильный страх вызывает у большинства именно порог 30-летия, а я в 30 только переехала в Москву. Сейчас мне 42, и у меня опять новая страница, интересная и насыщенная. Беспокоит меня иногда только одно: время уходит, а я что-то не успела…

– А надо обязательно успевать?

– Я думаю, что это личностная потребность. Всякий раз кажется, что не успел что-то. Хотя мой папа – актёр, отработавший много лет в РАМТе с Бородиным, часто мне говорит: «Лика, не будь дурой, поменьше пены! Что ты, словно скипидаром облитая? Угомонись!» «Пена» – это суета…

– Целеустремлённость свойственна папиным дочкам…

– Да. Но, наверное, он прав, и надо бы уже успокоиться, не совершать лишних телодвижений.

– А «Голливудская дива» – лишнее телодвижение?

– Это нужное телодвижение! Мне опять нужно покорять и завоёвывать. Это так интересно! Снова, как 12 лет назад, когда я приехала в Москву, где меня никто не знал, и попала туда, куда я должна была попасть, – в мюзикл «Чикаго» на роль Велмы. У меня есть мечта – стать человеком мира, не быть привязанной к одному месту, а всё успеть там, там, там… И мне кажется, что Петербург может стать первым камешком в основании достижения этой мечты.

– Петербург – европейский город? И вообще мы Европа или нет, давайте уже решим!

– А зачем это решать? Мы не Европа и не Азия. Россия – отдельная солнечная система, в которой множество планет. Петербург – это город с сумасшедшей энергетикой. Своего рода Бермуды. Здесь живут люди, которых я до сих пор не понимаю. Здесь загадочно всё: когда попадаешь сюда, с тобой начинают происходить странные вещи. И ничего не происходит случайно. Я покорена Питером: удивительный город! Покорена этим театром: видела на закрытии проекта «Бал вампиров», как себя вели поклонники, артисты, постановочная часть, дирекция… Я восхищена тем человеческим содержанием, которое увидела. Люди не стесняются своих чувств. А в Москве все закрытые – боятся проявления эмоций.

– Это понятно: в Москве каждому дорого даётся его место под солнцем, и никто не хочет никого допускать в свой ближний круг, чтобы не разрушить то, что есть.

– Наверное, так. Искренности мне в Москве катастрофически не хватает. Но и здесь не всё так просто – открыты не все. В один из моих первых приездов, помню, мне сказали: «Это москвичи сразу пускают в свой дом, а потом начинают тебя из него выжимать. В Питере с тобой, наоборот, долго будут говорить через дверную цепочку, но, если впустят, ты уже останешься навсегда своей».

– Как работается на проекте «Голливудская дива»?

– Работается своеобразно. Вот возникло отягчающее обстоятельство в виде травмы. Просто оступилась, потом целый день ходила, репетировала и только вечером отправилась в травмопункт: оказалось, перелом плюсневой кости со смещением. В больнице решили, что операция не нужна, но наложили гипс. Два дня я в нём ходила – напугала режиссёра, директора… Взяли себе на голову артистку на главную роль! И я прекрасно знаю, что просто так ничего не происходит: все испытания нам даются для чего-то… Надеюсь, я всё верно поняла.

– Насколько режиссёрская воля позволяет вносить в роль что-то своё?

– Наоборот, мне не хватает режиссёрской жёсткости и требовательности Корнелиуса. Всё достаточно мягко. Впрочем, так, наверное, и надо: ведь все мы заняты в огромном эксперименте. Это риск со стороны дирекции, вселяющей веру, что всё получится.

– Кинодива Цара Леандр – исполнительница роли Глории в кино – на вас как-то повлияла?

– Посмотрев фильм, я увидела то, что вдохновило режиссёра, но мне ближе Марлен Дитрих… К тому же Балтус чётко разделяет нас с Ольгой Дроздовой, настраивая на то, что наши героини должны получиться разными. Но сравнивать нас, увы, всё равно будут…

– Считаете, наш зритель уже принял мюзикл как жанр?

– Успех «Бала вампиров» говорит о том, что Питер к мюзиклу давно готов. Начиная от Александрова с Орловой мюзикл – наш жанр. Ведь те фильмы невероятно близки к мюзиклам! А «Небесные ласточки» Квинихидзе? Поставлены как мюзикл. Опыт восприятия мюзикла у зрителя огромен. Мы такая музыкальная нация! Отсюда и бум караоке, и обилие разных востребованных музыкальных конкурсов… Это в русской крови – петь. Просто с постановками у нас обстоит дело хуже…

– Несоответствие внешней формы содержанию?

– Да, зачастую у нас мюзикл делают «быстренько», чтобы заработать денег. А это непозволительно. В других странах знают: жанр требует работы по-честному. Ребята, не надо пытаться экономить на мюзикле! Это жестокий жанр: он отомстит за экономию неуспехом. Но я также понимаю, что для качественного воплощения постановки в углу должен стоять мешок с деньгами или нужна серьёзная поддержка государства.

– Вы будете сохранять верность жанру или планируете ему изменить?

– К сожалению, в Москве во мне последнее время видят артистку мюзикла, и только. А я выросла в драматическом театре, восемь лет в нём отслужила. Мне хотелось бы продолжить работу с любимым режиссёром Кириллом Серебренниковым, играть на драматической сцене. А есть ещё кино, телевидение… Жаль, что не умею писать музыку и рисовать. А так хотелось бы ещё сесть за мольберт или рояль…