Восемь лет счастья

Публикуем дневниковые записи журналиста «НВ». Эти частные семейные истории очень много говорят о нашей жизни...

Счастье, как все знают, момент. Но моё счастье – исключение. Вот уже восемь лет я счастлив постоянно. Утром, днём, вечером, ночью, даже если сплю.

Восемь лет назад у меня, 50-летнего мужика, появился сын Ванька.

Счастье наше непростое: родился Ванька шестимесячным и весил около килограмма. А через несколько месяцев после рождения мы узнали, что сын не видит. Только в первый год жизни парень перенёс несколько операций…

Впрочем, тему жалости и к нему, и к себе мы с женой Юлей закрыли для себя сразу и навсегда. Растёт Ванька обычным парнем. Лазит по горам, занимается в обычной и музыкальной школе, обожает кошку Плюшу, катается на велосипеде – сам. И на мотоцикле – за моей спиной. Купается в океане, с утра до вечера готов возиться с множеством своих электронных гаджетов.

Он много где для своего возраста побывал, многое знает и уж точно обо всём имеет собственное мнение. Поэтому так любит водить «умные» беседы с моими друзьями…

С каждым годом меняется не только Ванька. Изменились и мы с женой. Глупо зацикливаться на суете, мелких обидах и прочих непонятках, когда судьба подарила тебе целый мир.

…Когда-то в молодости я более или менее активно писал. Был такой эпизод – зарабатывал переводами. Потом надолго забросил. Благодаря Ваньке пробую вновь. Даже публикуюсь, как вот видите, иногда…

В этих небольших текстах он – или главный герой, или участник событий.

Эстрадно-парковое

Как-то с Ванькой мы отправились в милый сердцу городок Выборг. Поехали по Приморскому шоссе и застряли в Зеленогорске.

Погода была хорошая, в местном парке культуры и отдыха что-то влёгкую отмечали. Из динамиков лилась незатейливая музыка – дребезжащий голос пожившего дяди что-то сладострастно обещал девочке-малолетке.

«Поэзию» я толком не запомнил, а вот мелодия в «два притопа» прилипла намертво.  Сидя на скамейке, от нечего делать стал вспоминать-додумывать слова из песенки.

Сложилось как-то так:

«Люби меня, котёнок,

Ведь ты уж не ребёнок.

Закрой скорее глазки,

Прими мужские ласки…»

Пропел себе под нос.

А ничего! Вполне бы мог ваять для женских «ухотерапевтов» типа Стаса Михайлова.

Дитё околачивалось рядом, пытаясь голыми руками расшатать капитальную модерновую металлическую композицию…

Это с глазами у Ваньки проблемы, а вот со слухом как раз нет. «Стихи», как и всё «духовное», дитё запомнило с первого прослушивания.

«Премьера песни» состоялась, когда на соседней скамейке приземлилась пара благообразных старушек, ведущих светскую беседу.

Ванька с неожиданно приблатнённым прононсом завёл:

– Закрой скорее глазки! Прими мужские ласки!

Бросая на меня испепеляющие взгляды, бабули сорвались с места, как Усейн Болт в олимпийском финале.

Засобирались к машине и мы. На всякий случай…

Вечерний досуг Ваньки у бабушки в Набережных Челнах: диктофон и преобразователь голоса. Фраза «Мама, я не хочу есть!», умело пропущенная дитём через второй гаджет, звучит как прощальный вопль человека, которого деловито половинят циркуляркой.

Ванька сидит на открытом балконе. Внизу берёзки и темнота. Для редких прохожих, застигнутых врасплох детским творчеством, вечер перестаёт быть томным.

Ванька знает о Ленинградской блокаде без прикрас – моя тётя была в осаждённом городе от первого до последнего дня. Пережили её и другие члены нашей семьи. Слышал он и разговоры о том, что смерть от голода – дело постепенное. Человек умирает не сразу…

Вернулись из Набережных Челнов в Питер. Сутки за рулём. Лежу-отмокаю в ванной.

Ванька кричит из детской:

– Папа, когда обедать будем?

– Щас-скоро, – отвечаю. – Сам умираю, так есть хочу.

Через пять минут неожиданной тишины Ванька дрожащим голосом:

– А ты постепенно умирать будешь? Не прямо сейчас?!

На днях к нам приходили две тёти-десантницы из соцзащиты (ростом – плафон в прихожей головами качали). Проверять, как дитё живёт. Почему-то при переоформлении определённых документов без этого никак не обойтись.

В детской стоит любимая «игрушка» парня – огромный батут. Заграничный. Всё по науке: с защитной сеткой, стойками-распорками в потолок...

– О-о-о! Загон!!! – обрадовались тёти.

– Не загон это, а батут. Ребёнок здесь часами скачет, – объясняю.

– Ага, батут… – с недоверчивым ленинским прищуром сомневаются тёти. – Загон!

И ушли. Что-то там решать.

Вот сидим теперь и боимся, какие у них в головах фантазии могли разыграться.

Получили с Ванькой задание – сфотографировать его на визу.

Зашли в ближайшее к детсаду «Фото на документы».

Небольшое помещение. Два стола – «Фото» и «Ремонт одежды». Сидят две женщины. Фотографировать наше дитё – дело непростое. Мастер к делу отнеслась ответственно. Наконец, добилась, чего хотела.

Ванька, отмучившись, громко требует компенсацию в сладком виде за потерянное время и душевные страдания. Прошу его немного подождать.

Женщина за швейной машинкой, по виду узбечка, спрашивает:

– Можно я его тоже угощу?

Достаёт из сумки огромное красное яблоко, конфеты... Сделав шаг по направлению к нам, заходится в рыданиях.

Усадил её. Успокаиваю:

– Дома на родине, наверное, своих оставили?

– Да, – говорит, – почти два года детей не видела...

Глаза – боль обнажённая.

Что ей сказать?

Не знаю, как бы я пережил такую разлуку.

Новый год для Ваньки никак не может закончиться. Дитё таскает конфеты из сваленных под ёлкой мешков с подарками. Перед тем как съесть, интересуется:

– Папа, а как эта конфетка называется?

– «Латте».

– А что там внутри?

– Наверное, кофе с молоком.

– А эта?

– «Москвичка».

– А что там внутри?

– ...

День рождения у детсадовца Ваньки растянулся уже на две недели – друзья продолжают дарить парню подарки. Вчера «подогнали» малышу японскую рацию-сканер. Я посмотрел на аппарат и понял: попал... Понимать долго... Одних кнопок штук двадцать. Для меня это почище, чем управлять самолётом.

Я и с его прежними, любительскими-то, рациями разбирался-разбирался... Пока до меня про них дошло, дитё давно всё само уразумело-освоило. Теперь мы поневоле в курсе, чем живут охранники ближайшего торгового центра, водители и их начальники, строители и прочие товарищи с богатым духовным миром и словарным запасом...

А в новой рации – описание-инструкция, как том БСЭ. И подмоги нет – мама Ваньки далеко в командировке.

Вечером парень сует мне её – давай разбирайся!

Затравленно смотрю на него, в сердцах вздыхаю:

– Одно неверное движение... и ты уже отец!

Дитё:

– Что это такое?

– Шутка.

Дитё:

– Зачем?

– Чтоб не удавиться.

Сегодня на уроке Ванька с одноклассниками знакомились с буквой «К». По  традиции детки дарили букве подарки – слова с ней в начале. Кисти, краски, красное платье, кружку...

Учительница:

– Ваня, а что ты подаришь букве «К»?

Ваня, который сейчас крайне серьёзно озабочен вопросами звукоизвлечения, решился на самое дорогое для себя:

– Кадык.

Учительница:

– Буква «К» – это женщина. Ей кадык не нужен.

Ваня:

– Тогда мужчину... С кадыком.

Итог вчерашнего дня от Ваньки:

– Скандал закончился десертом!

Несколько лет Ванька с мамой весной и летом жили в Черногории. Наконец решено поменять дислокацию –летим на Бали.

Перелёт Петербург – Дубай – Куала-Лумпур – Денпасар. Сутки в пути. Две пересадки. Две авиакомпании.

Взлетаем из Пулково. «Эмирейтс». Здесь наливают.

Наши начинают без раскачки. Полный форсаж. С первой на последнюю без промежуточных.

Окружены участниками корпоративного выезда небедной организации. Вспоминают, как пугались или пугали крокодилов на Замбези. Сейчас летят восхищаться Бурдж-Халифа, Бурдж-эль-Араб и прочими Эмирейтс Тауэрс... Через весь салон заботятся друг о друге.

– Серёга, б…, не бухай сильно! В Эмиратах строго на высадке. Говорю тебе!

Серёга не согласен. Принципиально, громко и образно.

Народу пришло время знакомиться.

– Как тебя зовут, братка?

– Алексей, – с достоинством.

– Как меня! – радостно. – Лёха, б…!

Обнимаются. Сначала вдвоём. Потом подключаются ещё. Потом ещё и ещё.

Проход блокирован намертво... Стюардессы с лицами ангелов – молча из-за шторок.

Летят с детьми. Через пару часов у большинства взрослых наступает угомон.

За нами семья – мама, папа и дочка.

Родители догнались по полной и ушли в объятия Морфея. Самолёт – в зоне турбулентности. Пассажиров просят пристегнуться. Но не каждый уже в состоянии просто попасть.

Дочка переживает:

– Вот всегда они так! Просыпайтесь-пристёгивайтесь! Всё равно не дам спать!!!

Ванька не мог оставаться в стороне.

На пульте своего монитора он обнаружил волшебную кнопочку с нарисованным на ней человечком...

Стюардесса приходила раз десять.

Сначала просто с улыбкой. Потом с подарками.

За шесть с небольшим часов полёта дитё «заработало» – игрушек две штуки, покрывала – одна штука, рюкзак – одна штука. Ручки, альбомчики, косметички – без счёта...

Каждой стюардессе «Эмирейтс», слетавшей в Россию хоть дважды, – бюст на родине!

Сидим завтракаем с Ванькой...

На днях ходили с ним к крутому детскому специалисту по всему Симе Григорьевне. (К поступлению в школу имени замечательного человека Грота готовимся.) Ванька, что бывает с ним крайне редко, с ходу признал её авторитет.

Дитё обычно не замолкает ни на минуту. А тут за завтраком – посреди фразы – вдруг останавливается-задумывается-вздыхает...

А всё оттого, что Сима Григорьевна поделилась с Ванькой знанием:

– Болтливость снижает уровень личности!

Лет двадцать я стригся наголо. Наконец утомило.

Отрастил. Даже мастера неподалёку от работы завёл.

Жена вдруг заметила перемены:

– А папа-то наш всё молодеет и молодеет!

Ванька поддержал:

– Да, модерновый какой-то стал!

– А раньше какой был? – спрашиваю парня.

– Классический.

Ругался с сыном Ванькой – постоянно.

Обнимался с ним и говорил, что он лучше всех на свете, – постоянно.

Был оцарапан котёнком Плюшей – один раз.

Накормил её рыбой с костями – один раз.

Получил за это последнее предупреждение от жены – один раз.

Пробежал ногами известный марафон – один раз.

Лежал на диване – много раз.

Отпустил жену в «Мегу» – один раз.

Восхитился покупками – один раз.

Отпустил её к косметологу – один раз.

Приготовил котлеты – один раз.

Стирал – два раза.

Читал Питера Хёга – несколько раз.

Писал два текста, которые должен был сдать давно, – ни разу...

И всё это за 48 часов!

Ванина мама, удачно покорив за несколько часов «Мегу», заскочила домой, наскоро поела и умчалась от нас к косметологу:

– Скоро на юг уезжать. Надо лицо подготовить!

Дитё услышало про «уезжать» и не на шутку заволновалось – надо ничего не забыть!

Собирает в рюкзак рации (три штуки), диктофоны (две штуки), приёмники компактные (счёту не поддаются), преобразователь голоса...

Мечется по всей квартире! Кошка Плюша на всякий случай забилась под комод – как бы не упаковали за компанию!

– Папа! А рации там будут нормально ловить?!

– Будут, Ванька!

– Да, а в Вуокатти не ловили ведь!

– Но потом-то в Руке были переговоры...

Пока успокоился. Но подозреваю, что верит мне не очень. Если ловить не будут, жене и отдыху – хана!

вместо эпилога

Прошедшая неделя для нас с сыном Ванькой была нелёгкой. За свободолюбие и за то, что «слишком умный», его хотели изгнать из школы. Я, понятное дело, переживал. Не спал ночами. Спасибо директору, мы отбились…

Теперь души наши требовали покоя. И в субботу вдвоём с Ванькой мы уехали в город моего детства Выборг.

Бродили по старым улицам. Говорили. Разоряли себя в любимо-памятных кафе. Потом прохладным, но солнечным вечером сидели на камнях у памятника шведскому дядьке Торгильсу Кнутссону.

Там Ванька тихо спросил:

– Папа, а когда вы с мамой умрёте, кто будет моими папой и мамой?

– Мы останемся. Насовсем, – сказал я. – Будем сидеть вместе с мамой на облаке и смотреть, как дружно вы живёте с женой и своими детками. Хорошо?

– Хорошо, – ответил Ванька.

И мы оба надолго замолчали.

Не знаю, о чём думал Ванька. А я, стараясь побороть комок в горле, думал о том, что мне как-то совсем не хочется умирать. Ни сейчас. Ни вообще в ближайшее время.