«Мы существуем поперёк»

Руководитель и актёр театра DEREVO Антон Адасинский – о том, почему именно сегодня он хочет ставить весёлые и жизнерадостные спектакли

Открывшаяся в этом году в музее современного искусства «Эрарта» театральная сцена 21 января представит один из ранних спектаклей DEREVO – сказку «Однажды…». Этот выбор понятен: в наше жёсткое кризисное время зрителям, особенно молодым, не хватает сказочной, доброй, романтической, полной юмора истории, в которой двое влюблённых пускаются в волшебное путешествие за счастьем. О том, насколько DEREVO повлияло на культуру зрителя, о возобновлении «Щелкунчика» в постановке Михаила Шемякина на сцене Мариинского театра, об открытии Мастерской пластического движения мы поговорили с Антоном АДАСИНСКИМ.

– Антон, сегодня вы приехали в Петербург со множеством проектов, что подтверждают театральные афиши. Какой из них самый важный для вас?

– Наверное, всё же «Однажды…», который мы покажем пять раз – с 21 по 25 января. Этот спектакль мы уже считаем классикой. Играем его и для взрослой публики, которая нас хорошо знает, и для молодого поколения, которое ещё не видело нас в этой работе. Для них, возможно, она будет открытием. Ведь что сегодня в основном видит молодой зритель на сцене? Чернуху, Театр.doc, новую драму, много мата. А мы в противовес этому тёмному и тяжёлому хотим, наоборот, играть весёлое и клоунское. Декорации будут старые, из неподъёмных пятислойных листов фанеры. Макс Исаев из театра АХЕ когда-то сделал их для нас. Всё на ниточках, на верёвочках, в бумажках, в дырках. Мы даже намеренно их не ремонтируем, не подкрашиваем – сохраняем винтажный вид. А ещё давным-давно группа «Форум» подарила нам машину для сухого льда. Все эти декорации на грузовиках приезжают из Дрездена, где базируется DEREVO, оттуда же прилетают наши артисты. Мы сыграем спектакль старым составом – Лена Яровая, Таня Хабарова, Олег Жуковский, Алексей Меркушев, я. Возможно, если DEREVO и «Эрарта» друг за друга «зацепятся», у нас наконец появится не только в Дрездене, но и в Питере место, где мы сможем нормально выступать: не прыгать между огромными залами на 2–3 тысячи зрителей с жутко дорогими билетами, потому что за аренду нам надо выложить огромные деньги, а иметь сценическую площадку на 350 мест, куда придёт именно наша публика. В апреле мы сыграем на этой сцене наш красивый спектакль «Острова».

– Расскажите, каким образом балет «Щелкунчик», поставленный Михаилом Шемякиным, который не шёл уже несколько лет в Мариинском, вдруг снова ожил? Вы там вновь танцевали Дроссельмейера?

– Наши два великих «горца» помирились – были у них расхождения и непонимание, но всё, слава богу, разрешилось, и балет возобновлён. Нововведений мы не привносили. Поменялся немного состав. Не было Наташи Сологуб, но танцевали Ира Голуб и Оксана Бондарева. А тот артист, который когда-то «крысой» был и всё за мной бегал (он сам мне об этом напомнил), уже дорос до «принца»! Я очень рад, что этот сложный спектакль возобновлён с его фантастическими декорациями. Публика заждалась таких ярких, праздничных постановок. Их ведь в репертуаре очень и очень мало, и все билеты на три показа «Щелкунчика», знаю, были давно распроданы. Удивительно, что мрачный Миша угадал эту жажду всеобщего праздника: спектакль получился одинаково интересным как для детей, так и для взрослых.

– Ваше сотрудничество с Шемякиным продолжится и дальше?

– Сейчас мои ребята из театра ездят к Шемякину учиться. Моя ученица Махина Джураева жила у него в парижском доме дважды. Это настоящая интеллектуальная, визуальная лаборатория: можно поработать в его библиотеке, в которой собраны тысячи уникальных изданий, можно открыть папки с эскизами работ Михаила, познакомиться с коллекцией керамики. Один поход по его дому – это уже потрясающее путешествие. Глаза напитываются, сознание расширяется. Ну а лично моё сотрудничество с Шемякиным заключается в том, что мы, скорее всего, продолжим снимать фильм «Подпись», в котором участвует и Слава Полунин, – будем создавать очередной «протокол коллективного бессознательного». В Будапеште, где Михаилу предложили выступить режиссёром балета, я буду ставить хореографию.

– Вы много занимаетесь с начинающими артистами. Проводите мастер-классы в России, Италии, Англии… Не возникало ли у вас идеи создать свою школу – Адасинского?

– Я надеюсь, что структуризация моих мастер-классов, которые я совершенно бессистемно провожу где придётся, как раз и произойдёт в Петербурге. Я недавно познакомился с Маратом Гацаловым, который ведёт Новую сцену Александринки, и у нас родился проект открыть мою мастерскую, рассчитанную на три года обучения. В те моменты, когда я отсутствую, занятия будет вести актриса DEREVO Аня Буданова. Хочу собрать 15–20 самых интересных ребят, из которых к концу первого года останется самый крепкий десяток, и это уже будет какое-то новое ответвление DEREVO. Совсем не обязательно брить налысо головы, главное – это желание постоянно тренировать тело, оттачивать пластику и находить своё направление.

Я чувствую свою сегодняшнюю востребованность как педагога. Мы познакомились с Кириллом Серебренниковым на съёмках фильма «Маяковский», в котором я играю Осипа Мандельштама, и он пригласил меня в «Гоголь-центр» поработать с его актёрами. Я увидел прекрасную, очень хорошо подготовленную группу из 20 человек. Это музыкальные ребята, хорошо двигающиеся – они жаждут учиться, уметь на сцене делать всё. Однако Москва с её ритмом необыкновенно утомляет. Все в напряжении, расслабиться не могут. Прочитал в «Гоголь-центре» лекцию по философии танца и понял, что молодым актёрам это трудно воспринимать. У них перегруженные возбуждённые мозги, они будто всё время на износе. Им кажется, что надо постоянно куда-то бежать. А вот так сесть и спокойно подумать, помедитировать там не получается. В Питер приехал – совсем другое дело, тут можно сосредоточиться. И я рад, что именно здесь и будет моя мастерская.

– В чём секрет долгожительства DEREVO? За 27 лет его существования неужели не было «засух» и оно всегда плодоносило?

– «Засух» было полно. Порой мы на полгода расходились. В Праге у нас случился серьёзный кризис. Все хотели перейти в форму танца. А для меня это слишком абстрактно – мне хотелось существовать на границе драматического театра и пластики. Одно время мы работали в технике буто, но надолго в это состояние «падать» нельзя. Всё-таки мы артисты, мы выступаем на публике. На одном танце буто DEREVO не вытянуло бы. Но я думаю, что мы так долго и живём, потому что нам интересно всем этим заниматься. Если бы было интереснее книги писать, в кино сниматься, музыку сочинять, строить буддийский монастырь, мы бы бросили театр. Но оказалось, что театр важнее и интереснее всего. На наших глазах очень многие компании разваливались, потому что они переставали любить то, что делают.

– Вы чувствуете себя сегодня обеспеченным человеком в материальном смысле?

– Мне много не надо. У нас не было своего жилья – наконец мы с моей женой Леной Яровой купили квартиру в Дрездене. Покупаю гитары – они бывают недёшевы. Много денег уходит на путешествия. А вот сценические костюмы – в основном из секонд-хенда. Вечно на нас какая-то рвань, бандажи. Реквизит весь дешёвый, минималистский. Вот артисты, соавторы у нас дорогие бывали, остальное – за копейки. К тому же нам с нашими костюмами и декорациями важно уместиться в один автобус. Ежи Гротовский (польский режиссёр, теоретик театра. – Прим. ред.) сказал: «Вы, как и мы, являетесь вирусом культуры, который может передаваться из системы в систему. Вы не можете долго жить в одной стране». В общем, бродяги мы.

– Ваше творчество будто построено на контрасте…

– Это так. Когда везде благость, мы что-то тяжёлое показываем, с топорами ходим. Я всегда заполнял нишу того, чего не хватает людям. Вот все покупают ботинки на полиуретановой подошве и ходят в ватниках, а мы должны существовать поперёк, – красные носы будем надевать. Когда кругом разруха и беда – делаем радостные постановки, сказки сочиняем, средневековые простые истории рассказываем, например, как «Арлекин». Думаю, и следующая премьера DEREVO будет очень лёгкая, очень светлая. Если бы мне предложили взять какой-то гостеатр – я бы отказался. Сколько людей потеряли свою силу, свой драйв, своё уникальное направление, получив эти куски от государства.

– Став в какой-то момент модными, вы не опасались застрять в тусовках?

– Было такое. И в глянцевых изданиях побывал, и все эти бокальчики, ботиночки лаковые, бомонды увидел. И на красной дорожке в модном пиджаке в Венеции с Сокуровым потоптался, куда мы ездили представлять «Фауста». Но это ещё не так страшно. Куда страшнее телевидение. Вот там столько «пурги» приходится нести, на такие глупые вопросы отвечать! Недавно отказался от участия в передаче у Ивана Урганта. Наверное, он не понял почему. А мне не хочется, чтобы он снисходительно похлопал по плечу, мол, старик, сейчас я тебе дам твои пять минут славы. Мне это уже неинтересно. И просто жалко тратить на это своё время.

– А что сегодня главное для вас?

– Пока мышцы не потеряли свою эластичность, надо работать, надо показывать молодым актёрам то, что я умею, спешить передать им свой опыт, услышать, что они вынесли из своих академий и институтов, понять, каков будет современный молодой театр. Для меня главным остаётся вопрос, что означает сегодняшняя культура? Способна ли она менять людей? Меня лично культура ХХ века поменяла кардинально. Дмитрий Быков меня не меняет. А Дмитрий Пригов – да. Могут ли артисты работать на будущее? Может, нужно снимать наши спектакли на видео? Может, мы работаем на тех, кто будет жить через сто лет? Вот что интересно. Я знаю точно, что работы DEREVO оказали влияние на культуру Питера. Современные ребята повторяют наши спектакли. Это как хвост кометы – она улетела, а свет только сейчас пришёл. Сигналы идут.