Донбасская азбука. Часть последняя. Буква «Я»

Наш фотокорреспондент вернулся из Донбасса. Оттуда он привёз свою «азбуку» – цикл фоторепортажей («НВ» от 21, 23, 28 и 30 января), в котором каждая фотография публиковалась под своей буквой русского алфавита: «А», «Б», «В»… А завершил он свою азбуку не на букве Я, а на мини-главе под названием «Юго-Восток» – на букве «Ю», которая стала своеобразным резюме. Однако этот рассказ без буквы «Я» был бы неполным. И сегодня – та самая последняя буква алфавита. «Я» – это Александр Гальперин. Мы просто поговорили с ним в курилке. И записали услышанное. И опубликовали несколько фотографий, которые не вошли в основной цикл…

 …Правда, самого фотографа на фоне драматических донбасских пейзажей вы не увидите…

– Саш, выложи фотки, на которых ты сам – там, на Юго-Востоке, – попросил редактор, когда мы решили, что завершим «Донбасскую азбуку» буквой «Я».

– А у меня нет ни одной… – ответил Александр.

– ??? (Фотографы всегда привозят из поездок автопортреты, сделанные в режиме автоспуска, или свои фото, сделанные чужой рукой. – Прим. ред.)

– Не хотел, чтобы меня снимали на фоне этого кошмара. Стою такой сытый и благополучный на фоне разрушенных домов? Стыдно было бы потом на эти фотографии смотреть. Но то, что я увидел, уже никогда не уйдёт из моей памяти.

* * *

– В первый раз в Донбассе я был в начале лета – снимал дорожную историю о машине с гуманитаркой, которую собрали жители Петербурга. В ноябре отправился снова – чтобы рассказать и показать, как проходят выборы. И вот опять, в январе, – в отпуск на две недели… Местные поначалу не верили: «Как в отпуск?!» И были очень благодарны. Даже не благодарны – скорее тронуты. Вы не представляете, как им это важно – что о них помнят, что не забывают. Что о них, об их этой новой жизни рассказывают журналисты. Им ведь посреди всего этого ужаса порой кажется, что они никому не нужны.

* * *

– Люди тяжело травмированы психологически. Первомайск. Идёт женщина. Руки как-то неестественно сложены на груди. И пустой взгляд в никуда. О чём она думает?..

Там же. Разбитый подъезд дома. У подвала, в котором прячутся оставшиеся жители, сидит старушка. Сидит и смотрит в пустое пространство – кажется, она в трансе. Но стоит с ней заговорить – в крик: «Мы здесь все умрём! Мы здесь все умрём! Вытащите нас!»

Или вот центральная площадь в Донецке: городская новогодняя ёлка, ряженый Дед Мороз, с которым фотографируются детишки, – в общем, казалось бы, самая обычная площадь обычного мирного города. Гуляют люди… Подходит мужик лет пятидесяти. Начинается обычный разговор: мол, откуда приехал, что фотографируешь?.. Потом спрашивает: «Слушай, когда война-то кончится?» Не знаю, говорю… И тут он мгновенно меняется в лице, выходит из себя: «Как это – не знаешь?! Ты же журналист! Ты же из России! – и переходит на бешеный крик. – Передай там, что войну надо прекращать! Нас здесь бомбят! Понимаешь?! Ты меня понимаешь?!» Подходит патруль. Берут его аккуратненько под руки, отводят в сторону, успокаивают… Будто психотерапевты…

Мне доктор местный говорил: вот такая резкая смена настроения – явный признак психотравмы… И таких людей там много, очень много…

А у тех, кто давно на передовой, очень часто происходит изменение психики, которое, если не лечить, станет необратимым. Их через какое-то время не интересует уже ничего, даже женщины… Только война, только оружие. И все разговоры только об этом…

Я даже не знаю, как потом, когда, всё это, дай бог, кончится, эти люди смогут вернуться к обычной жизни…

И в это же время – голодное! – женщина кормит бездомную собаку в подземном переходе рядом с железнодорожным вокзалом.

В Донбассе начинаешь понимать: самое главное – сострадание к тем, кто нуждается

* * *

– Поражают контрасты, раздвоение реальности – на грани шизофрении…

В Донецке работают кафе, торговые центры. Многие, конечно, закрылись, но многие работают как ни в чём не бывало. Wi-Fi, вежливые официанты… Донецк, по всему видно, – город некогда блестящий, столичный даже. Если в Луганске нынче разруха на фоне упадка, то здесь – на фоне блеска. И вот ты только что съел вкусную пиццу, отправил что-то по интернету. А садишься в маршрутку, полчаса – и война. Вот только что был в другом мире – а тут… Люди на улицу стараются не выходить, взрывы.

Типичная история для Октябрьского района: старик и старуха вышли за продуктами в магазин. Вернулся один старик – жену убило осколком…

И многие здесь как-то даже свыклись с войной. Говорят: будь что будет. Старик живёт прямо около донецкого аэропорта. Раньше этот район считался очень удобным: рядом железнодорожный вокзал, аэропорт, а теперь жить в нём – проклятие. «Не страшно?» – спрашиваю. – «Нет, – говорит, – убьют так убьют».

Или новогодняя ёлка на одной из площадей Луганска. Люди говорят, что всеми силами пытаются создать для своих близких праздник… И я понял, как важно просто делать своё дело и просто радоваться жизни – при любых обстоятельствах

* * *

– По возвращении какое-то время приходил в себя. Поначалу постоянно вспоминал о том, где был. Память постоянно возвращала обратно в Донбасс. Вот еду на съёмку в Первомайское, что под Петербургом. Вижу дорожный указатель: «Первомайское». И тут же мысль: прямо как тот Первомайск, город рядом с линией огня в Луганской области. Или холмистая местность в Ленобласти. Память возвращает: смотри, прямо как там! Кажется, сейчас за поворотом увижу тот самый сожжённый танк на обочине.

Ощущения здесь, в Петербурге, странные. Читаешь какие-то новости, вот люди в метро едут… И всё время гложет мысль: а в это время там, в Донбассе… Не верится, что всё это происходит одновременно на одной планете, на одной, по сути, земле, совсем рядом – мирная жизнь здесь и война там. Сразу начинаешь ценить нашу мирную жизнь. Понимать, что все твои здешние проблемы – ничто.

* * *

– Я теперь считаю так: если ты берёшься что-то судить об этой войне, то сначала посмотри на неё своими глазами. Проблем нет. Комфортная поездка туда и обратно – всего 10 тысяч. На границе – тоже никаких проблем. И по ту сторону границы тоже: и разместиться легко можно, и с едой никакой напряжёнки, если есть хоть немного денег.

Но многие из тех, кто сегодня спорят, даже разбираться ни в чём не хотят. Не говоря уже о том, чтобы кому-то как-то помочь… Я первый и второй раз с пустыми руками ехал. А в третий уже стыдно было – взял с собой ноутбук, электрический чайник (в одной школе недалеко от границы говорили, что им очень надо), валенки…

* * *

– Обязательно буду возвращаться в Донбасс вновь и вновь… Потому что рядом с нами сегодня большое горе. И там ты чувствуешь, что ты нужен – нужен людям, для которых важно, что о них не забыли. И ведь всё это наши братья. У меня, например, отец с Украины, из Хмельницкой области – то есть я сам оттуда родом.

А кроме того, сегодня на наших глазах, совсем рядом, творится история. Хотел бы поехать посмотреть на всё это и с другой стороны, со стороны украинской. Был бы только уверен, что пустят, – поехал бы обязательно.

* * *

– Что делать?.. Не знаю. С одной стороны, не могу представить, что после всего, что происходит сейчас, украинцы и донбасские смогут жить вместе в одной стране. И люди в Донбассе многие говорят: мол, с Украиной мы вместе больше не сможем. С другой стороны, они же говорят: войну надо прекращать любой ценой. Такое вот раздвоение сознания...

Так что считаю, надо заводить туда международных миротворцев. Разводить стороны. И заставлять договариваться. Потому что сами при том количестве горя, которое принесено, они уже договориться не смогут.

«Я даже не знаю, как потом, когда, всё это, дай бог, кончится, эти люди смогут вернуться к обычной жизни…» http://t.co/nUJIcZYPYX #донбасс