Белая ночь сурка

В Театре «На Литейном» актёр и режиссёр Александр Рязанцев поставил пьесу актёра и драматурга Алексея Яковлева.

Автору пьесы «Островитянин», что лежит в основе спектакля «Сон в белую ночь», в январе исполнилось бы 75 лет. А 5 лет назад в начале февраля он ушёл из жизни: остановка сердца.

Яковлев работал в нескольких ленинградских театрах, но в середине 1970-х серьёзно занялся драматургией, и его пьесы и сценарии были востребованы в кино и театре. Так, «Островитянин», которого в начале 1980-х поставил режиссёр (и тоже актёр) Геннадий Егоров, свет рампы впервые увидел в БДТ (сайт театра указывает 1982 год). Припомнить, кто играл главного героя, не удаётся, а вот Людмила Макарова – удивительная Бабушка, Наталья Данилова – грубоватая красотка Марина, Геннадий Богачёв – мелочный Сущёв и Елена Немченко, создавшая образ стервозной Тамары, памятны до сих пор. В аскетичном оформлении спектакля «от Ольги Земцовой» доминировало типичное петербургское многочастное арочное окно, в котором виднелся силуэт Петропавловского собора: герой живёт на Васильевском острове (хотя ещё в юности попытки вычислить, откуда так хорошо может просматриваться крепость, были безуспешны)…

Подобное окно (но прямоугольное) есть и в спектакле Рязанцева (художник – Мария Рыкова). Ещё здесь есть родные для обитателей ленинградских коммуналок лепные карнизы и многослойные обои: снимая бумажный слой за слоем при ремонте, можно было узнать всю историю квартиры. Одиночная стюковая колонна, старый шкаф, тахта, табурет, кресло да стул – вот, собственно, и всё, чем богат Эдик, которого играет Михаил Лучко. Талантливого физика-«временщика», работающего ночным сторожем, бытовой комфорт мало заботит. И пусть одежда и посуда в одном шкафу, зато у изголовья тахты висит заграничный плакат, на котором блондинка – точь-в-точь любимая жена Тамара, что ушла от Эдика к его закадычному приятелю Володьке Сущёву. Явится сюда и сам Сущёв (Александр Цыбульский), никчёмная суетливость которого так не вяжется с внешностью красавца мужчины. Такие не способны на беседы с «многоуважаемым шкафом» (потому из уст Сущёва и прозвучит обращённое к этому предмету мебели: «Ты кто?»). Такие не способны даже на серьёзную зависть (потому и «Наука тебя, Эдька, любит» произносится скорее заискивающе, чем завистливо). Такие не уводят чужих жён (те сами уходят к ним), но и изменить толком не могут. Девушек с внешностью «яблочный пирог» они приводят в дом приятелей, а сами не могут позволить себе и кусочка этого «пирога» – из трусости, не из порядочности…

Тамара (Мария Овсянникова) путём слияния бывшего и настоящего мужей пытается заполучить свой идеал мужчины. И пусть «один в Купчино, другой на Гражданке», её сил с лихвой хватит обихаживать двоих – таково уж её понимание счастья. Но ничем не лучше идеалы и у случайной гостьи Эдика – москвички Марины (Ольга Иванова). Она лишь кажется спасением для гения-одиночки, открывшего в ночных бдениях закон повторения во времени всего сущего (включая и Володьку)…

Татьяна Верховская в роли бабушки героя – Марии Павловны – сдержанно величава, строга, камерна, как большинство «бывших» старух (в 1970-е, когда была написана пьеса, их в Ленинграде было ещё предостаточно). Она да бесконечные «разговоры о сути» – главные ленинградские признаки «Сна…». Но сон ли всё это? Финал, повторяющий начало спектакля (Эдик 

1 июня с утра включает радио, которое неукротимо поёт «Крылатые качели»), «убивает нескольких зайцев». В повторении есть и подтверждение открытия героя, и намёк на желанное каждому «прекрасное далёко», и вероятность того, что весь морок выяснения человеческих отношений лишь привиделся Эдику в белой ночи. Ну что ж, значит, и он не первый и не последний, поэтому и сад никогда не завянет…