Людмила Нарусова: «Это – политическое завещание Анатолия Собчака»

Вдова первого мэра Петербурга рассказала «НВ» о последней книге политика, которую презентуют читателям северной столицы сегодня, в годовщину смерти её автора

Сегодня, в 15-ю годовщину со дня смерти первого мэра Петербурга Анатолия Собчака, в нашем городе будет представлена его последняя книга «Сталин. Личное дело». Политик работал над книгой в 1998–1999 годах. По словам вдовы экс-мэра Людмилы Нарусовой, Собчак хотел воссоздать реальный портрет Сталина, абстрагировавшись от окружающих фигуру вождя мифов. Предисловие к работе написала дочь Анатолия Александровича – Ксения Собчак. Она же выступила инициатором публикации. Накануне презентации Людмила Нарусова, возглавляющая сегодня Фонд Анатолия Собчака, рассказала «НВ» о том, как задумывалась эта книга и почему выходит в свет только сейчас.

– Работу над книгой Анатолий Александрович начал во время своего вынужденного пребывания в Париже, которое его очень тяготило, – вспоминает вдова политика. – Находясь в изгнании, он много общался с представителями всех волн эмиграции и пытался найти ответ на вопрос: почему наша талантливая и богатая страна постоянно переживает какие-то катаклизмы? Завершить книгу он должен был примерно в мае 2000-го, но… не успел. В первые три года после смерти мужа я по понятным причинам не прикасалась к его рукописям. Когда поближе познакомилась с набросками книги, не сразу решилась взяться за работу над ними. Материал был достаточно сырой, многое требовало ссылок на источники. И хотя общий замысел был понятен, тем более что Анатолий делился со мной своими размышлениями, требовалось много доработок. Взяться всерьёз за издание книги я смогла только в последние годы, когда перестала быть действующим парламентарием и сосредоточилась на деятельности фонда.

Книга написана в форме анкеты, состоящей из нескольких пунктов – фамилия, имя и отчество, даты рождения и смерти, внешность, характер, национальность, социальное происхождение и положение, образование, партийность. Но ни на один из этих, казалось бы, абсолютно простых вопросов в книге нет однозначного ответа. С помощью поставленных вопросов и данных ответов Собчак по ходу повествования размышляет над каждым пунктом, исследуя тем самым образ главного героя.

Анкетная форма выбрана для описания личности Иосифа Сталина не случайно. Автор так объясняет своё решение: «В те времена в анкету, как в клетку, загонялась вся жизнь человека. Но одновременно анкета была и скальпелем, расчленявшим её на составные части».

– Анатолия Собчака, как юриста не только по профессии, но и по духу, не переставал волновать вопрос: почему у нас зачастую правоохранительная система превращается в «правохоронительную»? – продолжает Людмила Нарусова. – То, что происходило с заказными политическими делами, с использованием возбуждения уголовного дела в качестве дубинки в политических играх, всплыло на поверхность нашей жизни и сделало книгу актуальной. Потому и было решено её издать. Это – своего рода политическое завещание Анатолия Собчака. Это генезис тоталитаризма, отвечающий на вопрос, почему народ сотворяет себе кумира, а потом сам становится его жертвой.

В своём исследовании автор прибегает к различным литературным источникам, взяв в качестве эпиграфа два высказывания – «Общество станет свободным только тогда, когда научится быть бдительным к своим вождям» Жан-Поля Марата и «Только народ, научившийся думать сам за себя, способен отучить других действовать за него» Александра Герцена.

По ходу размышлений Собчак не только исследует личность Сталина, в течение 30 лет стоявшего у руля партии и государства, но и анализирует феномен такого явления, как сталинизм. Он опирался как на биографические и личностные факторы вождя, так и на отношение к нему современников и потомков. В частности, Анатолий Александрович изучал многочисленные образы Сталина на сцене и на экране, для чего специально записался в Театральную библиотеку. Его интересовало, чем, например, отличался вождь Михаила Геловани от аналогичного образа в исполнении Евгения Лебедева, какие сталинские свойства удалось воплотить разным артистам. Но эту часть книги Анатолий Собчак, к сожалению, не закончил.

Пользуясь только достоверными фактами, не прибегая к художественному вымыслу, автор не претендует на свою исключительность в анализе сталинской эпохи.

– Это – не научный трактат, а скорее, некий политический памфлет – так определяет Людмила Нарусова жанр последней книги своего мужа, одного из ярчайших политических деятелей 1990-х Анатолия Собчака.

Сам же автор скромно назвал свой труд «материалами к биографии Иосифа Сталина».

первое прочтение

С разрешения Людмилы Нарусовой мы пуб­ликуем фрагменты из книги Анатолия Собчака «Сталин. Личное дело».

***

В сталинское время анкета приобретает исключительно важное значение в жизни каждого человека, из формального документа превращается в допросный лист, в котором отражаются все стороны человеческой жизни.

В то время сокрытие правды о социальном происхождении, о родственниках, да ещё, не дай бог, живущих за границей, каралось как преступление нравственное и государственное.

Анкета становилась камнем преткновения и при заполнении пятого пункта (о национальности), и пунктов о социальном происхождении и социальном положении, а также о выездах за границу. А чего стоили вопросы анкеты о службе в белой армии, об отклонениях от генеральной линии партии, о принадлежности – даже кратковременной – к оппозиции и т. п. Положительные ответы на эти вопросы были равнозначны самооговору в ЧК – ГПУ – НКВД – КГБ со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отрицательные – сокрытию правды. И круг замыкался.

Анкеты сталинского времени были пространственными, многостраничными документами, содержащими до пятидесяти и более пунктов и подпунктов. Наиболее обширным и детализированным в каждой анкете был пункт о партийности. Это и понятно, так как принадлежность к правящей партии, к тому же единственной, открывала человеку возможность карьеры в любой избранной им сфере деятельности – от госаппарата до науки и культуры. Сам Сталин избегал заполнять анкеты – слишком много было в них щекотливых вопросов, ответы на которые он затруднялся или по определённым соображениям не хотел давать.

***

Упорядочивая все стороны жизни в подвластной ему стране, Сталин устанавливает и строгие формулы обращения к себе и другим – своеобразная бюрократизация почитания. Именно он ввёл в оборот сначала среди руководителей, а затем и повсеместно обращения не по имени-отчеству, а с обязательным употреблением слова «товарищ» и фамилии того, к кому обращались. Ему нравилось, когда к нему обращались: «Товарищ Сталин». Это звучало просто, весомо и значительно. К тому же не давало забывать о дистанции по отношению к тому, к кому ты имеешь счастье обращаться.

Характерны пометки, сделанные Сталиным в декабре 1949 года на страницах пьесы Всеволода Вишневского «Незабываемый 1919-й». Ему не понравилось, что в пьесе Ленин называет его по имени-отчеству, а он сам обращается к Ленину: «Владимир Ильич». Оба обращения были переделаны на «товарищ Сталин» и «товарищ Ленин». Даже те члены Политбюро и правительства, с которыми он встречался практически ежедневно, обращались к нему подчёркнуто официально: «Товарищ Сталин». Тем самым сохранялась дистанция, так как сам он называл их по именам или по прозвищам (кличкам), многие из которых сам и придумывал.

***

В разговоре с великим Лионом Фейхтвангером, приехавшим в Москву в декабре 1936 года, на замечание последнего о безвкусном, преувеличенном преклонении перед его личностью, Сталин пожал плечами и извинил своих крестьян и рабочих тем, что «они были слишком заняты другими делами и не смогли в себе развить хороший вкус». Тем самым он как бы переключал славословия и поклонение с себя на успехи социализма, достижения страны.

***

Известие о смерти Сталина в Советском Союзе и в мире было встречено по-разному. Немало людей в стране восприняло это известие как личную трагедию и потерю. Многие были в растерянности – как жить дальше без мудрого руководства вождя? Иосиф Бродский по этому поводу сказал: «Я сомневаюсь, что в мире был убийца, о котором плакали бы так много». Но ещё более точной была реакция Анны Ахматовой: «Наркоз пройдёт!» Но и те, кто искренне рыдал в день его смерти, не могли не испытать тайного облегчения. Слишком тяжела была длань тирана даже для тех, для кого рабское существование стало нормальным, привычным состоянием жизни.

***

Мысль о необходимости и реальной возможности уничтожения империализма, то есть о развязывании третьей мировой войны, не оставляла Сталина до самой смерти. Уже давно, с середины тридцатых годов, его называли не иначе как вождём мирового пролетариата. Для Сталина это было не просто фигуральное выражение, а конкретная цель, означающая необходимость действий по приближению мировой революции и полному уничтожению капитализма.

***

Похороны Сталина превратились в нескончаемую демонстрацию сотен тысяч людей, движимых сложной смесью острого любопытства и тайного страха, невозможности поверить в смерть обожествлённого в народном сознании вождя и желания его увидеть хотя бы и в гробу – редчайшая возможность для простых смертных.

Сталин и после смерти остался верен себе. Он переселил полстраны в коммунальные квартиры и Мавзолей Ленина сделал своеобразным общежитием. Тиранам никогда не бывает спокойно при жизни, нет покоя им и после смерти.

Точного ответа на вопрос, была ли смерть Сталина естественной или он был убит, по-видимому, дать невозможно. Имеющиеся на сегодняшний день материалы и свидетельства очевидцев не дают оснований для отрицания или допущения обеих возможностей. Однако с большой долей вероятности можно предположить, что Сталину помогли уйти из жизни. История свидетельствует: тираны редко умирают собственной смертью.

***

После смерти тирана его окружение, как правило, уходит в политическое небытие вместе с ним. И это понятно. Люди, сделавшие карьеру на искусстве предугадывать мысли и желания своего патрона, на лести и славословиях в его адрес, оказываются совершенно беспомощными, когда нужно принимать самостоятельные решения и преодолевать трудности ради удержания власти.

Ещё при жизни Сталин сделал всё возможное для увековечения своего имени. Только в Советском Союзе в его честь было названо (переименовано) десять городов, более 80 рабочих посёлков и райцентров. Количество предприятий, колхозов и совхозов, названных его именем, а также памятников, поставленных ему при жизни, не поддаётся исчислению. Не было места на территории СССР, где бы не висели его портреты и транспаранты с его высказываниями.

Окружение подбиралось под стать вождю: Молотов, Берия, Каганович, Калинин, Ежов, Микоян, Хрущёв – все, как на подбор, были невысокого роста. На их фоне Сталин со своими 162 сантиметрами смотрелся порою великаном. Будучи небольшого роста, он умел смотреть на собеседника как бы с высоты, не свысока, а именно с высоты, как бы снисходя до собеседника, взглядом одновременно рассеянным и внимательным, гипнотизирующим и внушающим страх. Во всяком случае, так казалось любому, кто с ним разговаривал.

***

Подозрительность Сталина проявлялась даже в мелочах. Он никогда не садился спиной к двери. Не любил, чтобы в его присутствии залезали во внутренние карманы, хотя всех его посетителей тщательно обыскивали. На любые собрания и совещания приходил с опозданием, когда все уже собрались, расселись по местам и ждут. Никита Хрущёв вспоминал, что в последние годы жизни «Сталин за столом не ел и не пил, пока кто-либо другой не попробует из этого блюда или из этой бутылки».

***

Культ личности возникает тогда, когда народ нуждается в нём, когда народ жаждет его. Народ, у которого не изжиты традиции абсолютизма, которому необходим вождь. До сих пор трудно понять и поверить, как такой человек, как Сталин, рождённый и выросший в глухой провинции, в захолустье, без чьей-либо поддержки, не имеющий ни именитых и влиятельных родственников, ни богатства, доставшегося по наследству, плохо образованный, сумел подняться над всеми и подчинить себе полмира. Более того, он превратил миллионы людей в рабов, умиравших с его именем на устах.

***

Сталин был человеком, который сам себя сделал и только благодаря своей воле, характеру и одержимости идеей власти смог стать хозяином страны, предметом поклонения и культа. Ему была присуща абсолютная уверенность в своей избранности, гипнотически передающаяся массам. Подозрительное и болезненно возбуждённое чувство власти, иначе говоря, обострённое до невероятных пределов властолюбие – вот истинный диагноз Сталина. Сталин сумел сделать зло будничным и всеобщим, более того – придать ему видимость не отклонения, а нормы жизни, заставить поверить в него, как в высший идеал.