«Если снять фильтры, науку завалит спамом»

Почему лженаука в России приобрела такое влияние? Где разница между смелой научной теорией и псевдонаукой? На эти и другие вопросы отвечает Александр Сергеев – редактор сайта Комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Президиуме РАН.

– Александр, внесите ясность: что же такое наука, а что лженаука и псевдонаука?

– Наука – самый эффективный способ познания мира. Своей результативностью она обязана определённой методологии, соблюдать которую достаточно трудно, и яркие результаты получаются далеко не у всех. Если деятельность выдаётся за научную, хотя научные методы в ней не используются или грубо нарушаются, – это и есть псевдонаука. Мотивы у псевдоучёных бывают разными – от получения степеней и невозвратного (грантового) финансирования до самоутверждения и продвижения своих религиозно-политических убеждений. Более жёсткий термин «лженаука» используется в тех случаях, когда есть явная установка на обман неспециалистов.

– Всем нам в жизни приходится сталкиваться с обманами, но, знаю, вы считаете, что именно в науке бороться с ними надо особо…

– Во-первых, потому что сама наука строится на доверии: если оно будет серьёзно подорвано, пошатнётся вся наша цивилизация. Во-вторых, лженаука часто используется для прикрытия криминала. Не случайно первый председатель нашей комиссии академик Эдуард Кругляков назвал серию своих книг «Учёные» с большой дороги».

Несколько лет назад разразился грандиозный скандал, связанный с программой «Чистая вода», которую при поддержке некоторых крупных политиков продвигал изобретатель Виктор Петрик. Речь шла о затратах в 15 триллионов рублей (500 миллиардов долларов). А перед этим был скандал с торсионными полями, которые шли по линии секретных военных разработок и тоже требовали огромных средств.

Из свежих примеров – доведённое до правительственного уровня негативное отношение к генетически модифицированным организмам. Это результат деятельности лженаучного лобби, которое своей активностью сформировало у миллионов людей ГМО-фобию. В итоге нарастает отставание страны в области генной инженерии, биотехнологии и сельского хозяйства.

Конечно, не все лженаучные проекты столь масштабны. Гораздо чаще с помощью лженаучной диагностики пациентов разводят на покупку дорогих БАДов и неэффективные псевдомедицинские процедуры. В результате люди, понапрасну растрачивая средства и время, могут запустить тяжёлые хронические заболевания.

– Но ведь бывает, что в капкан псевдонауки попадают и настоящие учёные.

– Да, есть учёные, искренне убеждённые, будто совершили научный прорыв. Часто это так называемый синдром новой карьеры пожилого учёного: узкий специалист, выйдя на пенсию, понимает, что Эйнштейном он не стал, и решает взять реванш в новой для себя теме, не обладая в ней достаточной квалификацией. Некоторых при этом «пробивает на бизнес» – оказывается, есть виды псевдонауки, которые неплохо продаются. Скажем, человек всю жизнь был химиком и вдруг занялся этногенетикой, стал якобы определять происхождение народов, благо на такую «ДНК-генеалогию» всегда найдётся платёжеспособный спрос у националистов.

Другой пример – астроном Николай Козырев. В середине прошлого века он был сотрудником Пулковской обсерватории. Попал в сталинские лагеря. За долгие годы полной изоляции от научной среды у него родились идеи, очень далёкие от путей развития реальной науки. Вернувшись, Козырев стал их продвигать. Будучи настоящим учёным, он вывел из своей загадочной теории времени проверяемый эффект: Юпитер с севера должен быть сплюснут сильнее, чем с юга. Козырев утверждал, что наблюдал эту разницу, но ни пулковские коллеги (среди них, кстати, был и Борис Стругацкий), ни космические аппараты NASA этого и других эффектов не обнаружили. Казалось бы, теория опровергнута. Однако до сих пор появляются последователи Козырева. И вот это уже, безусловно, псевдонаука.

– И как же определить научную ценность теории?

– Существует научный мейнстрим – текущий уровень понимания природы, достигнутый мировым научным сообществом. Это совокупность самых эффективных объяснений, собранного наукой массива данных. Конечно, даже лучшие теории не идеальны – иначе развитие науки закончилось бы. Но когда предлагается заведомо менее эффективное объяснение, чем существующее в мейнстриме, то, скорее всего, не стоит тратить на него время. Если автор настаивает на своём, игнорируя критику коллег, – это превращается в псевдонауку. Люди, включённые в научную среду, всегда понимают, где маргинальная, но научная теория, а где псевдонаучная.

Астрология, хиромантия, нумерология – классические примеры лженаук. Они используют наукоподобие, чтобы обманом завоёвывать доверие клиентов. Конечно, даже обман может порой использоваться во благо. Некоторые астрологи, по сути, выполняют функции психотерапевтов. Нужно только понимать, что за их идеями нет объективной реальности, подтверждённой научными данными. Всё строится на различных трюках и на том, что, если картина мира у человека заражена псевдонаучными мыслевирусами, это используется для различных манипуляций. Например, человека, верящего в сглаз, можно убедить, что он чувствует себя плохо, потому что на него «навели порчу». А потом ему можно с выгодой «помочь». Впрочем, при всей неэтичности это личный выбор людей – чем обманываться и на чьи манипуляции поддаваться.

Но лженаука не всегда безобидна. Скажем, от антипрививочного движения страдает население, и особенно дети: как только уровень иммунизации падает ниже определённого порога, вспыхивают эпидемии давно забытых болезней. Антипрививочные активисты искусственно преувеличивают опасность прививок, пользуясь тем, что в информационном обществе даже единственное за несколько лет тяжёлое послепрививочное осложнение отделено от любого жителя мегаполиса от силы тремя рукопожатиями.

Полностью псевдонауку не искоренить, как не избавиться от собственной тени. Просто в здоровом обществе она занимает маргинальное положение и не должна так сильно влиять на жизнь людей, как это происходит сейчас в России.

– Почему именно в России случился такой всплеск лженауки, что против неё даже понадобилось создавать комиссию?

– Когда у нас отменили цензуру, вместе с хлынувшей исторической правдой на наши головы выплеснулась и вся псевдонаука. Многим было трудно отличить одно от другого: если от нас скрывали информацию о ГУЛАГе, то, может, и астрологию зря называли лженаукой? Одновременно наука почти лишилась финансирования, отчего сильно упал её авторитет в обществе. Исчезла научно-популярная литература. Резко снизился уровень образования. Разные авантюристы, дорвавшись до рычагов управления, увидели в лженауке эффективный способ манипулирования людьми и стали продвигать её на телевидении.

Вдобавок лженауку пришпорил интернет, позволивший каждому создавать и распространять любые мифы. Этим пользуются мошенники, а некоторые журналисты небескорыстно им подыгрывают. Причём структура российского законодательства фактически защищает лженаучных мошенников: назови кого-то лжеучёным, и с высокой вероятностью получишь иск о защите чести, достоинства и деловой репутации. В результате эпидемия лженауки в стране вышла из-под контроля. При этом наша комиссия – фактически единственная официальная инстанция, которая занимается этими проблемами.

– Кто-нибудь проводит экспертизу теорий на научность?

– Сложность в том, что, кроме самой науки, никакой формальной экспертизы на научность не бывает. Если экстрасенс говорит, что он «корректирует ауру», то какая инстанция компетентна выдать заключение, что ауры не существует? Нельзя опровергнуть то, что базируется на абсурде.

Здесь защита должна строиться по другой модели. Можно констатировать наличие признаков лженауки. Более 10 лет назад петербургский физик и социолог Евгений Эйдельман сформулировал набор из 18 таких признаков. Среди них – соответствие тематики исследования специальности автора, характер изданий, в которых он публикует свои статьи, претензии на революцию в науке, противопоставление себя «официальной науке»… Но разработать и внедрить в практику экспертизу на наличие признаков лженауки ещё только предстоит.

Возможности нашей комиссии ограничены тем, что она действует на общественных началах, но мы стараемся реагировать на запросы, которые регулярно получаем от государственных органов. Например, недавно карельское управление Федеральной антимонопольной службы прислало запрос по поводу рекламы омоложения звуком, распространявшейся в Петрозаводске. Комиссия давно знает деятеля, который за этой рекламой стоит. Надеюсь, наш отзыв поможет противостоять недобросовестной рекламе.

– Я слышала, что даже некоторые серьёзные учёные против работы вашей комиссии – опасаются введения цензуры...

–Да, такие опасения есть. Ведь в нашей истории термином «лженаука» уже клеймили нормальные исследования. Опасность таких злоупотреблений всегда надо учитывать. Но это не повод бездействовать. Лженаука в России вышла далеко за пределы нормы. Сейчас ни один университет не может поручиться, что в его стенах не занимаются лженаукой. В этих условиях недостаточно одних только выступлений нормальных учёных против лженауки, как в большинстве стран мира.

В комиссии мы принципиально не занимаемся внутринаучной полемикой. Наша главная задача – защищать государственный бюджет от растрат и предупреждать людей о вопиющем обмане. Учёный имеет право на странные идеи, пока отдаёт их на суд коллег. А вот если он, разругавшись с коллегами, ищет научного признания у публики, то он, скорее всего, встал на путь лженауки.

Говорят: а вдруг этот учёный открыл что-то ценное? Маловероятно. Хотя и возможно. В таком случае он слишком сильно опередил время, и ему придётся подождать признания. Теорию дрейфа континентов, например, не признавали сорок лет. А потом накопилось достаточно данных, и она подтвердилась.

– Но поставьте себя на место учёного – полвека ждать признания…

– Наука – не спорт. В неё идут за познанием, а не за признанием. Спасённое от отсрочки открытие не компенсирует вреда от потока лженаучных теорий. Это как с фильтрами в электронном почтовом ящике – без них нас завалит спамом и вирусами, среди которых потеряется куда больше ценных идей.