«Друга в беде не бросают»

Ив Донжон сам вырос среди самолётов, а истории лётчиков «Нормандии-Неман» вдохновили его создать музей памяти авиаполка

«Крылья дружбы», «символ франко-русского боевого братства»… Каких только эпитетов не удостоился французский истребительный авиационный полк «Нормандия-Неман»! Лётчики из разных уголков оккупированной немцами Франции воевали на советско-германском фронте в 1943–1945 годах и за свою храбрость удостоились огромного количества наград. 8 мая 95-летнему механику Андре Пейрони, последнему из живых участников легендарного авиаполка «Нормандия-Неман», вручили орден Почётного легиона. Как же появился на свет этот полк? И кто решил посвятить ему свою молодость? Ив Донжон, заведующий архивными фондами мемориала «Нормандия-Неман» во Франции, рассказал «НВ» увлекательнейшие истории легендарных лётчиков. Истории воинской доблести, русско-французской дружбы и, конечно же, истории любви…

Ив Донжон рассказывает настолько увлечённо, что невольно переносишься на 70 лет назад и переживаешь заново все события Второй мировой. С ним хочется оплакивать судьбу погибших в воздушных дуэлях французов и русских и радоваться за тех, кто выжил и смог поведать исследователю свою историю. Ив Донжон лично встречался со многими лётчиками, а результатом его встреч стала книга «Те самые из «Нормандии-Неман». Книга объединяет биографии всех лётчиков и механиков авиаполка.

– Я потерял отца, когда мне было всего 15 лет, – вспоминает Ив Донжон. – Но пошёл по его стопам и, можно сказать, вырос среди самолётов: сначала учился в военном училище, а потом работал в военно-воздушных силах Франции. В одиннадцать лет мне случайно попалась книжка «Нормандия-Неман», написанная лётчиком Роже Соважем. И эта человеческая, совершенно удивительная история произвела на меня сильное впечатление. Много лет спустя, когда мне рассказали об идее создания музея «Нормандии-Неман», я тут же присоединился к группе волонтёров. И нам удалось создать музей к сентябрю 1992 года в городе Андели в Нормандии, на родине одного из лётчиков полка Марселя Лефевра. Сначала я не хотел писать книгу, а хотел просто помочь гидам музея, которые не знали, что отвечать на вопросы некоторых посетителей о судьбах участников «Нормандии-Неман». Я стал изучать архивы, встречаться с участниками полка, которые были ещё живы. Так и получилась книга…

К сожалению, в 2010 году мэрия города решила по-новому использовать принадлежавшее ей здание, не приносившее городу особой прибыли. Музей пришлось закрыть, а на его месте открыли библиотеку и туристическое бюро. Но Ив Донжон и его единомышленники не опустили руки.

– Я рад пригласить вас 4 июня на торжественное открытие нового мемориала «Нормандия-Неман» в Музее авиации и космоса в Бурже, – говорит мой собеседник, имея в виду тот самый город, где проходит знаменитый авиасалон. – Отмечу, что эта инициатива не могла бы осуществиться без бывшего директора Музея авиации и космоса Жерара Фельдцера, дядя которого был лётчиком «Нормандии-Неман».

Ив Донжон напоминает, что своим возникновением полк обязан самому генералу Шарлю де Голлю. Переговоры о его создании длились почти год. Генерал считал, что Россия после войны будет играть важную роль в мире, а Франции следует участвовать в борьбе с нацизмом. И когда подполковник Шарль Люге, работающий во французском посольстве в Москве до войны, смог сбежать из французской армии и присоединиться к Освободительной армии де Голля, он получил приказ – создать группу французских пилотов для поддержки Восточного фронта. А один из участников военно-воздушных сил за освобождение Франции, капитан русского происхождения Альберт Мирлесс, начал вести переговоры с советским правительством об организации нового полка. В то же время командующие Жозеф Пуликан и Жан Тюлан набрали лётчиков-добровольцев для новой миссии.

С момента создания военно-воздушных сил за освобождение Франции имена авиаполков давались по названиям французских провинций. К моменту образования нового авиаполка уже существовали «Эльзас», «Лотарингия», «Иль-де-Франс», «Бретань», которые воевали в Африке и на Ближнем Востоке. Название «Нормандия» выбрали сами пилоты, потому что, во-первых, среди пилотов было много нормандцев (например, Марсель Лефевр). А во-вторых, именно Нормандия больше других провинций пострадала во время немецкой оккупации. Что же касается названия «Неман», то оно пришло уже после одержанных побед на одноимённой реке. Но гербом полка стал именно герб Нормандии: два леопарда на красном фоне.

– Все пилоты были добровольцами, – рассказывает Ив Донжон. – Никого и никогда не отправляли на фронт силой. Молодые люди хотели биться с нацистами на нескольких фронтах. Это были ещё совсем мальчишки: всем по 20 лет. Тех, кому было 25, уже считали «стариками». А командующему Тюлану было всего 29! Долгое время союзники-англичане не хотели отпускать в СССР уже обученных французских пилотов, но генерал де Голль настоял на своём решении, и первые новобранцы отправились на подготовку в Ливан в город Раяк, а потом в Россию.

Некоторые лётчики, решившие воевать в «Нормандии» в СССР, должны были пересечь полсвета! Такова, например, история Пьера Пуяда, который в начале войны воевал на стороне американцев против японцев в Индокитае. Разочаровавшись в возможности эффективно действовать на этом фронте, он бежал в Китай, где был задержан китайским главнокомандующим провинции Юннань Лонг Юнеем. По иронии судьбы Пуяд учился с его сыном в высшей офицерской военной школе Франции им. Сен-Сира. Только благодаря этому совпадению ему сохранили жизнь и удовлетворили его просьбу сохранить жизнь ещё одному французскому лётчику Адриену Бенавону. Последний обещал следовать за Пуядом повсюду, куда того занесёт судьба. И когда Пьер Пуяд пересёк Индию, Аравию, Судан, Чад, Нигерию, США и Исландию, чтобы попасть в Англию и присоединиться к полку «Нормандия», Бенавон тоже последовал за ним в Россию, где через год погиб в воздушной схватке с врагом.

Датой основания авиаполка считается 1 сентября 1942 года. Полк изначально состоял из эскадрилий, носивших названия нормандских городов: «Руан», «Гавр» и «Шербур». И в ноябре 1942 года 14 лётчиков и 58 механиков «Нормандии» прибыли в Иваново.

– Там они должны были продолжить тренировки, – продолжает свой рассказ Ив Донжон. – Но сначала их попросили выбрать себе самолёты. Главнокомандующий Тюлан и его самый опытный лётчик Альберт Литольфф изучили все машины, которые составляли в то время советский военный авиапарк. И хотя в нём были и английские, и немецкие, и русские самолёты, французы выбрали именно «Яки». На их взгляд, это был самый удобный и приспособленный к воздушным манёврам самолёт. Конечно, русским это очень льстило, но главная причина была именно в удобстве самолётов, а не в том, что они производились союзниками по войне. Французы никогда потом не жалели о своём выборе.

В первой группе «Нормандии» было трое военных русского происхождения: Альберт Мирлесс, Мишель Шик и доктор Георгий Лебединский. Когда лётчики выходили в город, находившийся в семи километрах от авиабазы, один из «русских» всегда сопровождал группу, чтобы переводить. Но многие французы выучили русский на месте. Ив Донжон вспоминает, что генерал Риссо и в 80 лет всё ещё помнил русский язык.

На авиабазах в военное время французским пилотам доставалось всё лучшее – их кормили добротной кашей и каждому добавляли по кусочку колбасы. Механики ели так же, как и русские лётчики: то, что было доступно. Для подготовки достойной смены пилотам и для улучшения положения механиков Пьер Пуяд, ставший третьим командующим полка, ратовал за то, чтобы механики после обучения в России сами становились пилотами. Но генерал Пети, глава французской военной миссии в Москве, эту идею не поддержал, велев переправить новоявленных лётчиков на фронт в Африку. После этого роль механиков взяли на себя русские специалисты. И совместная работа французских лётчиков и советских механиков стала началом настоящей дружбы, которая будет длиться всю жизнь.

Символом этой дружбы стала история де Сена и Белозуба. Пилот Морис де Сен, по происхождению аристократ, работал в паре с Владимиром Белозубом, которого дружески называл Философом. Механики в боях не участвовали, но при продвижении военных сил по фронту, когда приходилось менять позицию авиабазы, пилоты перевозили своих механиков на заднем сиденье самолёта. При этом в случае аварии пилот мог эвакуироваться, выпрыгнув с парашютом, но для механиков путь к спасению не предусматривался.

Однажды во время такого перелёта в самолёте Мориса де Сена произошла протечка масла, которое залило всё лобовое стекло. Пилот не мог ничего видеть, но, когда ему приказали набрать высоту и выпрыгнуть с парашютом, чтобы спастись, он ответил:

– Я не могу. За мной сидит Белозуб, и я не брошу своего механика одного.

Де Сен несколько раз пытался посадить самолёт, но, к сожалению, при последней попытке машина разбилась. Погибли оба – и пилот, и механик. Сергей Агавелян, командующий механиками, после этой катастрофы сказал со слезами на глазах: «Действительно друга в беде не бросают». И до сих пор могилы де Сена и Белозуба находятся рядом на Введенском кладбище в Москве.

По приезде в Россию французские лётчики часто терялись: улетали, а потом не могли найти базу вылета. Им было очень трудно ориентироваться, потому что российский пейзаж монотонный, а под снегом вообще ничего не разобрать. Однако в России они научились лучше ориентироваться на местности, работать в экстремальном климате, а также усовершенствовали навыки ночного пилотирования.

Со своей стороны, русские всегда восхищались лихостью французских лётчиков. Так, именно они впервые на «Яках» осуществили фигуры «мёртвая петля» и «переворот Иммельмана». Видимо, в силу своей молодости они вели себя иногда настолько храбро, что часто пренебрегали правилами безопасности. Командир 

303-й истребительной авиадивизии генерал-майор Георгий Захаров вынужден был даже призвать их к большей сдержанности в полётах, чтобы все не разбились. Тем не менее из первых 14 пилотов через год в живых осталось только пять.

После войны французские лётчики прозвали «Нормандию-Неман» – «полк «Нё-нё». С разговорного французского это значит «полк дурачков» или «чудаков». Действительно, желание сражаться в холодной России и показывать свою отвагу, борясь за освобождение Европы от фашизма, и стремление выйти из многих воздушных боёв героями – всё это даже во Франции не могло не вызывать удивления.

В 1943 году Пьер Пуяд познакомился лично со Сталиным. По легенде, советский лидер сказал ему однажды:

– Если бы ты служил у меня, то у тебя был бы не полк, а целая дивизия!

…Сегодня во Франции, в отличие от России, историю полка не изучают в школьной программе и простой прохожий на улице понятия не имеет об участии французских лётчиков на Восточном фронте в СССР. И на фоне такого отношения французов к своей истории Ив Донжон не устаёт поражаться тому, что оставшиеся в живых французские и советские ветераны по-прежнему дорожат своей фронтовой дружбой. Например, даже 60 лет спустя, когда бывший лётчик Жосеф Риссо встречался со своим механиком Николаем Туньевым (оба потом дослужились до генералов), они всегда горячо обнимались как настоящие братья.

– Вообще, в России всегда с уважением относятся к своему прошлому, – считает Ив Донжон. – Когда я приехал в Москву в первый раз, мой переводчик объяснил мне, что первый же таксист, узнав, что я представляю французский мемориал «Нормандия-Неман», отказался брать плату за проезд. Во Франции подобный случай невозможно представить.

о личном

История отношений французских пилотов с русскими женщинами требует отдельной главы. Так, по приезде в СССР французы сильно удивлялись, когда видели, что здесь были не только лётчики, но и лётчицы: во Франции в то время это было просто невозможно! Русские лётчицы в основном не участвовали в боях, а отвечали, например, за доставку новых самолётов с завода на авиабазу. Это позже появился полк «Ночные ведьмы», которые прославились тем, что атаковали немецкие военные части и склады ночью. Они тоже работали с французскими пилотами, любили, чтобы именно французы их «прикрывали» в боях.

Были и семейные драмы: например, Роже Соваж, когда «Нормандия-Неман» находился в Литве, встречался с молодой девушкой Паулой, которая родила ему дочь Анжелику. Ив Донжон рассказывает, что отец Роже Соважа был метисом, поэтому сам Роже всегда выделялся среди французских пилотов не только своим мастерством и харизмой, но и цветом кожи, благодаря чему пользовался определённой популярностью среди слабого пола. Но после войны он так и не смог вызвать Паулу и свою дочь во Францию, и Анжелика смогла выехать во Францию только на похороны своего отца. Её сын потом создал в Литве памятник в честь своего деда Роже Соважа.

Была и история настоящей любви: 23-летний лётчик из Бретани Александр Лоран влюбился в России в 20-летнюю Маргариту, и они поженились в Москве 11 июня 1945 года, сразу после войны. Мама Маргариты сначала возражала против этого брака, считая, что француз улетит, а дочь потом останется одна. Но через восемь месяцев Саша встретил свою Риту во Франции, где они продолжили совместную семейную жизнь. Позже, в 1957 году, Александр Лоран скончался от амёбной дизентерии, которой заразился во время своей службы в Индокитае. Но жизнь подарила им с Ритой двоих детей: Жан-Поля и Сержа.