Нелли Уварова: «Я влюбилась в театр раз и навсегда»

Актриса театра и кино предстала перед зрителями на Новой сцене Александринского театра в роли... собаки. Это случилось в спектакле Российского академического молодёжного театра «Лада, или Радость», который поставила режиссёр Марина Брусникина по повести Тимура Кибирова. Спектакль был показан в рамках XVI Международного театрального фестиваля «Радуга». Этой ролью, считает Нелли Уварова, она бросила вызов самой себе и тому сложившемуся амплуа, которое приобрела в глазах режиссёров и зрителей после сериала «Не родись красивой», сделавшего её известной на всю страну.

– Нелли, насколько неожиданным было для вас предложение сыграть собаку?

– Очень неожиданным! Хотя я уже была в курсе, о чём роман Кибирова, успела прочесть его, и мне пришлась по душе эта проза. Повесть тронула и характерами, и поэтичным, но в то же время ироничным взглядом на жизнь российской глубинки. А самым милым мне показался образ собаки Лады. Когда в театре вывесили распределение ролей и я увидела себя назначенной на роль собаки, я вдруг поняла, что это вызов мне самой. Как играть практически бессловесную роль? И почти без действий? При этом собака – не сказочный персонаж, а реальное существо. В её жизни случается лишь одно яркое событие – когда она умирает. Я сомневалась: а нужно ли мне вообще появляться в роли собаки? Может, лучше взяться за образ Лады? Или даже за характерную роль Сапрыкиной, этакой гром-бабы. Спросила режиссёра: «Можно, я подумаю?» Хотя, в принципе, уже понимала, что этот вызов приму.

– Знаете, что вы не первая решились на такую сложную задачу? Елена Воробей играла собаку в петербургском театре «Буфф» в спектакле «Ты мой бог». И Чулпан Хаматова в спектакле «Сильвия»…

– Чулпан я видела в этой роли. Давно. В какой-то степени меня это убедило в том, что я тоже могу справиться. Но вообще я дико волновалась. Не знала, как подступиться. Материал интересный и очень сложный. Всем артистам со своими героями было непросто, но мне, наверное, сложнее всех. До последнего момента, пока не начались прогоны, мы не знали, что получится: накидывали какие-то детали, чёрточки придавали... Всё это происходило с азартом, в хорошей творческой атмосфере. И когда состоялся первый прогон, я поняла, что всё получилось. 

– Новая сцена Александринского ведь сильно отличается от сцены в РАМТе…

– Абсолютно другое пространство. К тому же это вообще наш первый выезд куда-либо с этим спектаклем. Здесь в зале меньше воздуха, чем у нас, играть на незнакомой сцене сложнее. Но зритель принял наш спектакль очень тепло, мне кажется, даже более тонко почувствовал некоторые философские вещи, чем московская публика. Кибиров же очень интеллектуальный автор, и деревня у него не деревня, а такое поэтическое место, где люди и животные сосуществуют в удивительной связке, в едином мире, в котором даже слова не нужны.

– Нелли, фестиваль «Радуга» уже не первый раз появляется на вашем творческом пути…

– Да, лет восемь назад я приезжала сюда с моноспектаклем «Правило поведения» – это тоже постановка РАМТа, режиссёра Александра Назарова. И даже получила здесь приз зрительских симпатий. Настоящее событие в моей актёрской жизни. Это вообще был первый фестиваль, в котором я участвовала. Очень страшно было выходить к зрителю – ведь я одна должна была на протяжении часа сорока минут держать внимание зала. Кто я была для питерского зрителя? Непонятная девчонка, вчерашняя студентка, никому не известная, ведь ещё не был снят сериал «Не родись красивой». Могли задать резонный вопрос: и вот зачем она нас учит жить? Пьеса притом написана путано, неровно, но есть там какой-то нерв, который, безусловно, цепляет. Но, наверное, я какую-то тайну автора – француза Жана-Люка Лагарса – разгадала и что-то сумела донести до публики, потому что зрители приняли эту работу удивительно тепло и близко. В спектакле есть интерактив. Александр Назаров меня предупреждал, что в Петербурге зритель более сдержанный, совсем другой, чем в Москве, и что я должна быть готовой к тому, что отзвука не будет. Но признаюсь абсолютно честно: никогда – ни до, ни после – в Москве у меня не было такого приёма. Я играла с таким азартом!

– Скажите, вы смелый человек?

– Может, смелость моя берётся от неведения, в какую воду я вхожу. Ничего ведь не знаю: горячая, холодная, есть течение или нет? Мне кажется, эта своего рода безрассудность помогла мне поступить во ВГИК. Не помню, кто дал мне совет на любой вопрос отвечать «да», но он сработал! Я на все вопросы экзаменаторов отвечала, что могу изобразить абсолютно всё: клоунский номер, игру на музыкальном инструменте, танец, оперное пение. Я не умею играть на скрипке, но я же могу «сломать» руку и потому она у меня не зазвучит, и так далее. Когда ты понимаешь, что сотня абитуриентов на одно место, то надо действовать спонтанно и отчаянно смело.

– Почему вы вообще решили поступать на актёрский факультет? Вы из актёрской семьи?

– Вовсе нет, мои родители никакого отношения не имеют к театру, я из семьи химиков-нефтяников. Родилась в Литве, потом мы жили в Грузии, потом, когда мне было 14 лет, наша семья переехала в Москву. Это случилось из-за ситуации в Тбилиси: с русской фамилией в тот момент было сложно там жить. В Грузии началась гражданская война. Родители лишились работы, мне невозможно было никуда поступить. Сестра, учившаяся на дизайнера, перевелась в Москву. У меня была лишь одна перспектива – выйти замуж за грузина. Так что мы начали новую жизнь. С нуля. В Москве я совершенно случайно попала на спектакль студентов ГИТИСа «Чудесный сплав». Причём как! Шла по улице, в районе общежития моей сестры, на Донской улице, и мне дали просто так билет на спектакль. Я пришла, посмотрела его и поняла, что пропала. Я поняла, что хочу быть только там и нигде больше – рядом с этими счастливыми прекрасными людьми. Я не была в привычном смысле слова фанатом. Я никак не соприкасалась с актёрами, не ловила их на улице, чтобы сфотографироваться или взять автограф, не дарила цветы. Но тем не менее «Чудесный сплав» я посмотрела 17 раз! И вот однажды, когда я протягивала скопленные деньги за очередной билет на спектакль, меня приняли за студентку института и выписали входной. Как я возликовала: надо же, я выгляжу студенткой! И вот я купила справочник для абитуриентов – там я вычитала, что в Москве есть как минимум пять вузов, где готовят актёров. Я наметила для себя ВГИК, где был объявлен набор на подготовительный курс – движение, речь.

– Родители не помогали? Или наоборот, может быть, пытались отговорить?

– Они не верили в моё поступление. Но я про себя точно знала, что не отступлюсь – пять, шесть лет буду поступать, но всё равно буду учиться. Все мне говорили: это невозможно. Но я решила провести разведку боем. Я готовилась к тому, что в течение года буду заниматься вокалом, после того как не поступлю, и, возможно, буду работать официанткой, чтобы обеспечить себе плату за учёбу. Но на удивление поступила с первого раза. И расценила это как настоящее чудо.

– Таким же чудом, наверное, стало для вас попадание в сериал «Не родись красивой»?

– Вы знаете, не делалось ставки, что это будет бомба. Получилась такая тёмная лошадка. У меня не было ощущения, что случится прорыв. Александр Назаров опять-таки был главным режиссёром на этом проекте – мне с ним спокойно, интересно. Но в то же время это был целый год суровой актёрской жизни. Я сильно повзрослела за это время. Сначала чувствовала восторг – там ведь очень хорошая компания собралась, бодро начали, весело, вдохновенно. А потом пришла усталость. А ещё через некоторое время начали закручивать гайки: «Вы можете 15 сцен снимать? Молодцы! С завтрашнего дня будете снимать 20». А мне казалось, что нужно, наоборот, снимать не так быстро, ведь мы должны работать качественно, чтобы не разочаровать зрителя.

Мы разговаривали с продюсером на эту тему, убеждали, что не можем опускать планку. Но система диктовала свои правила. И в какой-то момент мы начали понимать, что мы тот материал, который просто используют… Когда к концу сериала актриса Ольга Ломоносова забеременела, от неё по-прежнему требовали полной отдачи, никакого расслабленного режима. Вот закончишь – тогда и думай о своих родах. Ей даже не давали паузу в 20 минут – в жару выйти подышать: нет, работа, работа, никаких поблажек. Ольга, бледная, глотающая слёзы, едва держалась на площадке. И это уже никак не спутать со служением общей цели – мы имели дело с бездушной машиной, где не было места сердобольности, человечности. Это было так странно – нас буквально вся страна носила на руках, но из продюсеров с нами никто не считался. Эта ситуация меня сильно отрезвила.

– С тех пор у вас родилась дочка. Это как-то изменило ваш взгляд на жизнь, на профессию?

– Очень легко стало отказываться от предложений, которые не устраивают. У меня теперь есть чёткая мотивация, почему я не соглашаюсь. И никаких угрызений совести. Дочь и то время, которое я могу провести с ней, – зачастую выше того, что мне предлагают делать в профессии. Я стараюсь не расставаться с Ией дольше, чем на три дня. Конечно, выручают дедушки и бабушки. Но думаю, мама для маленькой дочки – это очень важно.