Подростками правит низкий эмоциональный интеллект
Между фантазиями и действиями есть черта. Очень тонкая. Её переступают, когда нарушена одна из функций – психологическая (затравленность, обозлённость, беспомощность, желание отомстить), психоневрологическая (голоса в голове, изменённое сознание) или социальная (вседозволенность, ощущение безнаказанности). Ведь если подумать, то невозможно спрятать всё оружие. Мы живём в окружении вещей, которые могут стать предметом защиты или нападения. Важно понимать, что это и для чего оно существует. А также – как, каким образом складываются отношения между людьми.
В истории с вооружённым нападением московского школьника я вижу три принципиальных момента: неправильное хранение оружия, широкую огласку события через массмедиа и вопросы качества образования и нравственности. Не стоит искать в этом списке ничего о самом мальчике – о том, как и почему он мог совершить это преступление, можно только догадываться. Но даже, чтобы предположить мотивы поведения, необходимо владеть информацией, полученной отнюдь не косвенным путём, то есть видеть ребёнка, знать анамнез.
Поэтому в первую очередь хочется обратить внимание на очевидный момент, упускаемый многими за психологическими изысканиями, – правила хранения оружия. Оружие должно лежать в сейфе, сейф закрыт, ключ всегда у того, на кого оформлено оружие. Простые правила. В России всегда были семьи, в которых оружие в доме такое же обычное явление, как кухонные ножи. И правила хранения и пользования также должны быть знакомы каждому члену семьи.
Второе. В России подростками зачастую правят два очень важных фактора – низкий эмоциональный интеллект (то есть навык понимания своих чувств и эмоций) и огромное количество новостей, транслирующих негативные эмоции. Состоялась ярмарка мастер-классов для детей и взрослых – об этом никто не напишет и не снимет сюжет. А вот эту печальную историю будут во всех возможных форматах муссировать ещё очень долго. Я удивлена, что девиз «Приди в школу с оружием, убей кого-нибудь – и получи свою порцию известности» только в этом году стал актуален и в России. И дай Бог, чтобы не появились подражатели…
Увы, но это законы жанра медиабизнеса, в этой игре правят рейтинг и деньги. Можно называть это профилактикой, общественным резонансом, я бы назвала это в первую очередь провокацией. Провокацией неокрепшего сознания, напоминанием и постоянным присутствием такой возможности. В субботу или воскресенье вечером, в самое семейное время, ни по одному из центральных каналов я уже давно не видела хороших семейных фильмов. Время с 19 до 22 отдано сериалам про убийц, воров, обманщиков. К сожалению, все посылы о том, что «зло будет наказано», действуют в обратном направлении, как бумеранг.
И конечно, я не могу не сказать о том, что сейчас читают дети и подростки. А точнее, о том, чего они не читают. Недавно я общалась с девушкой, оканчивающей школу и мечтающей поступить на журфак. На мой вопрос, что она сейчас читает, она ответить не смогла. Потом вспомнила, что полгода назад прочитала одну из книг Пауло Коэльо. Она не читала «Алых парусов» и «Портрета Дориана Грэя», не читала ни Буссенара, ни Бунина, ничего!
Сейчас не пишут сочинений в привычном для старшего поколения формате, так можно вообще разучиться говорить, сведя всё образование к написанию тестов. Поговорить, иметь возможность изложить свои собственные мысли на бумаге, в том числе чтобы педагоги увидели, обратили внимание на стиль, характер изложения и поделились своими наблюдениями с психологами или родителями, – часто ли мы это видим в школах? Крайне редко срыв происходит спонтанно. Для этого должна была сложиться ситуация. А вот чтобы увидеть, понять, предпринять попытки помочь, необходимо в первую очередь желание.
Евгения Шестакова, психолог
