«Счёт идёт на секунды»

Максим Аверин – о том, почему артист – это жестокая профессия, и как он относится к успеху

Страж закона, врач, военный, – кажется, актёр перемерил на экране уже все маски. Но воспоминаниями он жить не собирается – наоборот, затевает новые проекты, в том числе и в интернете. Снимает сериал, играет моноспектакль и даже… берёт интервью. На днях артист отметил день рождения – причём сделал это в Петербурге. Как и почему – Максим АВЕРИН рассказал в интервью «НВ».

– Максим, вы отметили свой день рождения, как полагается актёру, на сцене. Тем более приятно, что для этого вы выбрали сцену петербургскую – Театра им В.Ф. Комиссаржевской. Что увидели ваши зрители?

– Моноспектакль «Всё начинается с любви». Эта постановка несколько особенная для меня, она пронизана той поэзией, которая сегодня меня определяет. Вертинский, Маяковский, Самойлов – такие, казалось бы, несовместимые авторы, но я так воспринимаю этот мир… Спросите, почему Маяковский? Для меня он – совершенно современный поэт. Эти издёрганные, нервные рифмы отражают нашу жизнь сегодня. Именно потому его имя, его поэтическая мысль, строка для меня стоят рядом с именами таких признанных мастеров поэтической мысли, как Вертинский, Самойлов. Убеждён, всех их объединяет одна тема – любовь с большой буквы. И этой темой, темой высокой любви, пронизан весь спектакль.

– Вы всегда работали в команде – будь то на сцене или в кино. Как у вас появилась идея выпустить моноспектакль?

– У меня всегда была мечта это сделать. И когда на меня свалилась популярность, возникла мысль провести своего рода театральные встречи. Первая прошла в Колпино года три назад. Я в тот славный вечер что-то читал, спел две песенки и долго отвечал на самые разные вопросы. И потом пошло-поехало: после той памятной – для меня как минимум – сценической импровизации я съездил на одну такую же творческую встречу, на другую, а дальше мне стало мало этого формата, захотелось больше читать, играть. Потому и решился вообще все записки из зала убрать и сделать спектакль, выстроенный по всем законам драматургии.

– Этот день рождения для вас – тридцать девятый. Впереди мистическая для многих, особенно мужчин, цифра сорок. Как вы воспринимаете свой возраст?

– Я уверен, что для мужчины это очень хороший возраст, когда приходит понимание многих вещей, нет суеты.

– А для артиста?

– Смотря для какого. Есть артисты, которые похожи на вспышку, – юность, очаровательность. Например, молодые актёры, сыгравшие в классической кинопостановке «Ромео и Джульетта» Дзеффирелли – они промелькнули, как комета, яркая, красивая, сказочная, а дальше тишина. В этом смысле артист – это жестокая профессия. Противоположный пример – Леонардо Ди Каприо – он всегда будет интересен: играет ли он Ромео, Джека в «Титанике» или Говарда Хьюза в «Авиаторе», так как он артист, который всегда в поиске. Тут прежде всего всё зависит от внутреннего мира, который ты либо обогащаешь, либо просто консервируешь и дальше не развиваешься. Время идёт, и что дальше? В наше время счёт идёт на секунды! Поэтому я всегда говорю: успех вчерашнего дня мне уже не интересен. Он уже был, эти аплодисменты уже отзвучали.

– А ваш возраст, вы считаете, идёт вам на пользу?

– Думаю, да. Сейчас я прихожу к такой гармонии, когда могу играть то, что мне когда-то не соответствовало внешне. У меня внутри сегодня накоплено очень многое, и при этом я могу сыграть роли, в которых смогу это передать. Когда на съёмках гримёр подходит и предлагает убрать синячки, морщинки, я молниеносно реагирую: «Не надо, вы знаете, сколько я работал, чтобы добиться этой фактуры!» Честно вам скажу, я вообще не стесняюсь возраста, мне кажется, я его достойно встречаю!

– Вы создали немало замечательных образов на экране, но на гребень успеха вас вынесла роль следователя Глухарёва, того самого знаменитого «Глухаря». Отсюда не совсем закономерный вопрос: на финише этой масштабной телеработы получили ли вы то, что хотели получить в самом начале, на старте проекта?

– Признаться, я и не предполагал, что буду играть такие роли, но, получив сценарий, в мгновение ока увидел в этой роли то, что до меня ещё не делал никто. В этом проекте всё сложилось наилучшим образом: сценарий, команда, и в том числе исполнитель главной роли. Отсюда, кстати, логичный вопрос, которым меня преследуют до сих пор: если всё так удачно срослось, отчего я покинул сериал? А тут всё просто: я сделал всё, что мог, и ушёл на взлёте, посчитав, что невозможно всю оставшуюся жизнь с этого стричь купоны.

– Сейчас заканчиваются съёмки сериала «Беглецы» продюсерского це нтра Сергея Жигунова. Что вам дал этот проект?

– Для меня эта работа – истинный бальзам на душу. Именно на этом проекте я познакомился с Алексеем Воробьёвым, который стал для меня подлинным открытием. Мы играем двух братьев, и таким братом в искусстве он стал для меня. Мы во многом похожи. Конечно, я и раньше знал, что он поёт, пишет музыку – эдакий русский Элвис. Но оказалось, что он замечательный артист и, помимо всего прочего, пишет сценарии и музыку к фильмам. С ним хочется творить. Кстати, параллельно с работой мы снимаем свой сериал – на смартфон. Мы ему и название дали – «Мистер Внезапный» – уже готов первый сезон, семь серий – кстати, этот наш «параллельный» сериал можно посмотреть на портале YouTube.

– Любопытно, а как вы относитесь к негативным оценкам себя в интернете?

– Я стараюсь этого не читать. Хотя одна мысль греет душу: если человек о тебе пишет (пускай и гадости), значит, ему не всё равно. Второй вопрос: кто этот человек – а человек ли он, из плоти и крови? А вдруг этот «писатель», гневный «рецензент» твоего творчества, тебя, как личности, – всего лишь миф, очередная интернет-страница...

– С другой стороны, ваше имя вызывает невероятный ажиотаж и обожание. Как с этим справляетесь?

– К сожалению, в нашей стране огромный процент недолюбленности, и если говорить о женском внимании к моей персоне, в том числе в интернете, – наверное, я эту самую недолюбленность восполняю своими силами. Мне приходит очень много писем, живых, не электронных, а написанных на бумаге, как в добрые старые времена. Некоторые из них я даже храню. Я вижу много людей, которые недоласканы, недолюблены, и для них каждое моё появление на сцене – коллективная ли это работа, либо мой моноспектакль – это пусть эфемерная, но любовь. И моим поклонницам… хорошо в этот момент, тепло… Может, через год моя отчаянная поклонница полюбит другого артиста, но сейчас именно я, а не кто-то там сделал ей хорошо. Пусть таким способом – для этого и существует искусство.

– Вы примеряете на себя многие роли не только на сцене и перед камерой, но и в жизни. Вот, например, известно, что вы «подрабатываете» журналистом и делаете интервью с артистами. Какой опыт из этого рода деятельности сумели вынести вы?

– Мне кажется, что я знаю, как показать артистов интересными – как актёр я знаю, на какие вопросы было бы интересно отвечать. У меня пока было немного интервью, но каждое из них памятно. Например, Эльдар Александрович Рязанов на просьбу дать мне интервью ответил: «Интересно… Я у артистов брал интервью, но чтобы артисты у меня – давайте попробуем». В результате мы два часа беседовали. Мне так хотелось его расспросить о многом, я его провоцировал на какие-то вещи. Было замечательное интервью с Юрским – Сергея Юрьевича я знаю с детства, когда он приезжал к нам домой, посмотреть папины работы. Много кто из известных людей был тогда вхож в наш дом. А я маленький смотрел на него. Когда я несколько лет назад узнал, что он меня любит как артиста, мне было очень приятно. А уж интервью взять у такого человека – самая настоящая удача! Это поколение как архитектура Петербурга – уникальное явление. Мы должны перенять их искусство, а не делать «ньюарт».

– Если бы пришлось делать интервью с самим собой, какой вопрос вы бы задали?

– Нет, не могу представить этого. Хотя мой любимый писатель Ромен Гари, он же Эмиль Ажар, выпустил книгу «Ночь будет спокойной» – это абсолютная мистификация. Она построена на вопросах и ответах, как будто журналист разговаривает с писателем, и эта книга – и есть интервью. Получается, он и вопросы сам себе задавал, и отвечал на них. Но у меня, очевидно, такое интервью впереди.

 

Беседовал Дмитрий Московский. Фото Интерпресс