В канун Международного дня защиты детей корреспонденты «НВ» посетили Колпинскую воспитательную колонию для несовершеннолетних осуждённых мужского пола

 

Вероятно, кому-то наш выбор героев для праздничного репортажа покажется странным. Разве преступники, осуждённые за изнасилования, убийства и грабежи, – это дети? 

Мне, как матери, ответ очевиден. Да, дети. Просто они ошиблись. И больше всего на свете я хочу уберечь и защитить своих подрастающих дочерей именно от таких страшных ошибок. Для этого мы и отправились в Колпинскую воспитательную колонию – понять мотивы и причины отнюдь не детских проступков и разобраться, имеют ли эти подростки право на второй шанс. И, чего греха таить, любопытно было посмотреть, чем живёт лучшая колония не только Северо-Запада, но и всей страны.

Находящаяся подальше от человеческих глаз – в промзоне на улице Севастьянова, – как и любое учреждение пенитенциарной системы за «колючкой», она производит зловещее впечатление. Наводит ужас лязг замков дверей, что захлопываются за твоей спиной. Бегут мурашки по коже от мысли, что здесь отбывают наказание около 60 подростков 14–18 лет, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. Именно сюда, если не в Архангельскую колонию, отправляют малолетних насильников, воров и убийц со всех регионов Северо-Запада. Многие резонансные преступления, «герои» которых оказались в этих стенах, на слуху. Они леденят душу, от мыслей о них начинает стучать в висках. Эти злодеяния никак не вяжутся с возрастом мальчишек, их совершивших. И оказавшись во внутреннем дворе, я не могу отмахнуться от мыслей, что здесь ступала нога 14-летнего Чикатило, который надругался над пятилетней девочкой в туалете больницы. Или Раскольникова из Новгородчины, убившего пожилую родственницу за полсотни рублей, а затем пившего двое суток с товарищем в соседней комнате с трупом. Или парня, который убил отчима, расчленил труп и в сумке вынес из дома. Или двух извращенцев, которые привязали голого пацанёнка к дереву и бросали в него нож, пока не убили….

И как-то не сочетается с этими шокирующими историями зелёная трава в окружении весёлых одуванчиков на футбольном поле, что раскинулось посреди внутреннего двора колонии. Деревянная скульптура святого Иоанна Воина, будто случайно забредшая сюда из жития святых. Умиротворяющие переливы колоколов звонницы, что прилепилась в углу двора. Бытовая забавная мелочь – в виде развешанных сушиться носков. Спокойный ряд тёмных долговязых фигур осуждённых, что тянется от одного корпуса к другому. Очаровательная улыбка сотрудницы, провожающей нас до кабинета начальника колонии. И уж совсем светло и тепло на душе становится при виде разрисованной под космическое небо лестницы в административном здании – как в детском саду.

Лучшая колония РФ, или Феномен Ивлева

 

– Это мои жулики нарисовали, – поясняет появившийся в дверном проёме своего кабинета статный начальник колонии Владимир Ивлев, – я им говорю: мол, лестница неправильная, энергии некуда идти, вот они и нарисовали космос….

К слову, об энергии. Тут стоит сделать отступление и пояснить, что сам 40-летний полковник Владимир Иванович Ивлев – человек фантастического напора и поразительной инициативности. Он возглавил колонию три года назад. За 36 месяцев сумел сделать невероятное: по итогам конкурса прошлого года колония стала лучшей в России! А ведь досталось в 2012 году Ивлеву, как он шутит, «чрезмерно беспокойное хозяйство». Тогда колония гремела на всю страну скандальными происшествиями: попытки побега, драки, избиения снискали ей дурную славу. Владимиру Ивановичу пришлось поменять кадровый состав – уволить 10 сотрудников. Но это, пожалуй, было не самое сложное. Главный подвиг начальника в том, что он сумел завоевать у осуждённых авторитет. Учитывая контингент, сделать это было не просто.

В чём феномен успеха Ивлева? Пожалуй, в его неравнодушии. Оно проявляется даже в мелочах. Например, ему не всё равно, что на обед осуждённые едят яблоки разного размера. Он придумал выход – фрукт должен помещаться в чашку. Начальнику колонии не плевать, что парни, оказавшись на свободе, за неимением толковой профессии не могут заработать себе на жизнь. Он нашёл ход – нужно дать возможность освоить профессию автослесаря и получить права прямо в колонии. Сейчас ведёт переговоры с ГИБДД, чтобы задумку претворить в жизнь. Он неравнодушен к жизни в любых её проявлениях. Именно поэтому «жулики», как он нежно называет своих воспитанников, ставят мюзиклы и спектакли, рисуют иконы, выпускают газету, играют в футбол, снимают клипы, хотят вывести наколки, умудряются за «колючкой» скопить денег и, выйдя на свободу, снять квартиру…

Впрочем, мы отвлеклись. Обо всём по порядку.

– Как странно вы их зовёте... жулики, – не удержалась я.

– Ну а кто они? Помните, как Карлсон с любовью говорил… «жулики». Вот и я так же.

Слушая зажигательные рассказы Владимира Ивановича о жизни заключённых, приправленные здоровым цинизмом, понимаешь: все эти воры и убийцы – обычные недолюбленные, забытые родителями и близкими мальчишки. Почти все – из социально неблагополучных семей.

– До них, – говорит Ивлев, – никому не было дела. Как они учатся, чем живут, что думают и чувствуют, не интересовало никого. Вот и получается, что к нам попадают кадры, которые в седьмом классе пишут своё имя «Пётор». До их сердец надо достучаться. Их души нужно растеребить. Нужно научить их радоваться любым человеческим мелочам. Их нужно не перевоспитывать, а воспитывать заново.

Кстати, родители зачастую отворачиваются от ребят после того, как они оказались за решёткой. Хотя у каждого из них есть право на свидания – короткое (пара часов) и длинное (до трёх суток). Для последнего создано отдельное помещение, где родственники и осуждённый могут жить. Но приезжают не к каждому и отвечают на письма далеко не всем, говорит Ивлев. Такие воспитанники, как правило, и становятся рецидивистами и возвращаются в эти стены вновь. Замкнутый круг, порождённый невниманием и равнодушием близких людей, разорвать который пенитенциарная система бессильна.

Для осуждённых готовит повар, но воспитанники помогают на кухне –раскладывают еду, чистят овощи, моют посуду...

Младшенького можно пристроить?

Политика колонии проста – у воспитанника не должно быть ни одной свободной минуты.

– Все глупости от наличия лишнего времени, – считает начальник и эту аксиому подтверждает распорядком дня.

Каждый день осуждённых расписан буквально по минутам. Подъём в 6.30. Утренняя поверка, осмотр (на наличие телесных повреждений – если обнаружен хотя бы синяк, то начинаются разбирательства), зарядка, заправка коек (нар у осуждённых нет, спят они на обычных металлических или деревянных койках – в зависимости от условий пребывания). Далее следует уборка. Тут я не могу сдержаться и позволю высказать изумление – возможно, неуместное – насчёт чистоты в колонии. Идеальный порядок, которому могут позавидовать даже отчаянные домохозяйки, бросается в глаза везде: на кухне, в расположении (жилом корпусе), на территории.

– Баня у нас два раза в неделю, а влажная уборка три раза в день, – поясняет Ивлев, кивая в жилом корпусе на блестящий от следов влажной тряпки пол.

– Так они пачкать не успевают, – не сдерживаюсь я.

– Ничего, – назидательно продолжает начальник, – пускай лучше за чистотой следят, чем дурью маются. Пускай у нас простенько, зато чисто!

Тут снова стоит отвлечься и рассказать историю о том, как в одной из колоний после ремонта создали такие санаторные условия, что мама осуждённого, оценив перспективы, спросила: мол, а младшенького сюда можно пристроить? В этом плане Колпинская колония – образец бытового порядка и чувства меры в плане комфорта. Ребята живут в комнатах по 8–10 человек. Причём комнаты трёх видов «режима пребывания» – обычного, облегчённого и комфортного. Такое разнообразие связано с желанием начальника замотивировать ребят на хорошее поведение, а значит, в перспективе и на условно-досрочное освобождение (УДО). Ведёшь себя хорошо – значит, из пустынной комнаты с холодными металлическими койками переходишь на облегчённый режим – в комнату с деревянными кроватями, тумбочками, цветами и даже живыми черепашками. Комфортная комната на двоих с телевизором – пока в проекте. А значит, мощный стимул на исправление в колонии скоро появится. Здесь в ходу другие ценности, которые заставляют дорожить даже бытовыми удобствами.

– Чуете? Весной пахнет! – втягивая носом воздух в одной из «облегчённых» комнат, произносит Ивлев.

Принюхиваюсь – действительно, в нос бьёт сладкий запах цветочного шампуня.

– Это ребята в магазине бутыли с шампунем покупают и в воду во время уборки добавляют, чтобы вкусно пахло, – смеётся Ивлев.

 

 

 

Заработал 100 тысяч и снял квартиру

После завтрака ребята трудятся в ООО «Новое поколение» – мастерят настольные игры для детей. За работу им платят. Если не лениться, говорит начальник, то можно заработать до 15 тысяч рублей в месяц. Деньги копятся на личных счетах. Их можно потратить в магазине, который работает пару раз в месяц. Кто-то из ребят, говорит Ивлев, материально помогает родителям. А был случай, когда парень заработал к освобождению 100 тысяч рублей. Оказавшись на воле, он не стал возвращаться в криминализованный мир на родину, а снял квартиру в Петербурге, устроился на работу, собирается жениться. Но таких, вздыхает начальник, увы, единицы.

После обеда ребята учатся в школе или ПТУ. Эти образовательные учреждения находятся тут же, в отдельном здании. Они автономны. Осуждённые, как и любые старшеклассники, также не могут уйти от кары в виде ЕГЭ и ОГЭ. Сдают экзамены, говорят учителя, с переменным успехом.

– Отношение к школе у ребят весьма негативное, – сетует директор вечерней средней общеобразовательной школы при колонии Галина Богонюк, – ведь комиссия по делам несовершеннолетних в своё время приложила все силы, чтобы они оказались за решёткой. Поэтому ассоциация со школой плохая, и они эту модель отношений переносят на нас. Но мы стараемся их заинтересовать и замотивировать на учёбу.

Нет, есть здесь и звёздочки – например, Максим С. Парень выиграл интернет-турнир в шахматы и получил право поступить в МГУ, но столице предпочёл родину – уехал и поступил там в вуз.

После учёбы – полдник, личное время и ужин. Есть в распорядке дня и часовой просмотр телепередач. ЖК-телевизор, что стоит в комнате отдыха, куплен по инициативе Владимира Ивлева за хорошее поведение ребят во время его отпуска. Перед сном – второй ужин. Да-да, кормят осуждённых, как уже, наверное, успели заметить, на убой. За день они согласно меню получают 4000 калорий (и это при норме для мужчин – 3000). Например, на завтрак творог со сметаной и сахаром, колбаса, сыр, рисовая каша, сливочное масло, кофе с молоком, яйцо, хлеб. Такому разнообразию блюд может позавидовать любой. Даже на свободе.

– Так кормить положено – вот мы и кормим, – говорит Ивлев и, шутя, добавляет: – Хотя жулики порой устают ходить в столовую.

За изнасилования в основном едут из Калининграда

– Здравствуйте, Владимир Иванович, – приветливо кивает Ивлеву лопоухий смуглый парнишка. (Кстати, с начальником здесь здороваются все и постоянно.)

– Привет, Саш! Помогаешь? Хорошо… Неси-неси, – строго отвечает Ивлев и обращается ко мне: – Приятный парень, да? Услужливый? А ведь он с ума сводил начальников других колоний. Вот мы его и держим в помощниках при административном составе – нужен глаз да глаз. Но за хорошую работу и поведение хвалим, конечно.

Наравне с пряником – облегчённым режимом пребывания – в колонии есть и кнут. Им служит отряд строгих условий отбывания наказаний (СУОН). Выглядит он как изолятор. Несколько камер на двух человек и закрытый дворик для прогулок. Чтобы попасть сюда, достаточно нарушить режим. Например, смачно выругаться (кстати, мат и ругательства в колонии, как «территории, свободной от нецензурной брани», жёстко порицаются). Правда, последний раз пользовались этим зловещим помещением больше года назад – парень нагрубил учителю истории.

– Отбывают наказание в колонии сейчас в шесть раз меньше подростков, чем она может вместить, – 60 из 360 человек, – поясняет Ивлев, – я это связываю с демографической ямой. Хотя сейчас увеличилось число осуждённых из Мурманска и Карелии, за изнасилования в основном едут из Калининграда…

«Закон суров, но справедлив», – гласит крупная надпись на стене отряда СУОН. Хоть этот факт и неоспорим, порой его опровергает сама жизнь. По словам Владимира Ивлева, случается так, что в колонии оказываются по глупости…

О том, за какие проступки попадают сюда подростки, всех ли можно исправить, существует ли колониальный дух и дедовщина, с какими сложностями приходится сталкиваться сотрудникам колонии в процессе воспитания, и о многом другом – в ближайших номерах «НВ».

 

(Продолжение следует)

 

P. S. Все имена осуждённых изменены.

 

«Хочу нормально жить!»

Портреты и мини-монологи пяти воспитанников Колпинской воспитательной колонии.

 

Софья Андреева. Фото Александра Гальперина