Возвращение блудных сыновей – 3

Корреспонденты «НВ» посетили колонию в канун Международного дня защиты детей, чтобы понять мотивы и причины отнюдь не детских проступков, в результате которых подростки оказались за колючей проволокой. В прошлых публикациях мы рассказывали про быт лучшей колонии страны, о том, за какие проступки попадают сюда подростки, всех ли можно исправить, с какими сложностями приходится сталкиваться сотрудникам колонии в процессе воспитания («НВ» от 30 мая 2015 года «Возвращение блудных сыновей», от 15 июня «Возвращение блудных сыновей – 2»). В заключительном материале речь пойдёт о том, чем Колпинская колония отличается от Архангельской, о необходимости реабилитационного центра и секретах воспитания осуждённых.

Напомним, в Колпинскую колонию стекаются несовершеннолетние насильники, воры и убийцы со всех регионов Северо-Запада. Начальник исправительного заведения Владимир Ивлев за три года сумел превратить её из худшей в лучшую в России. Отбывают наказание в колонии сейчас в шесть раз меньше подростков, чем она может вместить, – 60 из 360 человек. Самым маленьким по 15 лет. В колонии они находятся до 18. Ещё на год воспитанника могут оставить, если у него заканчивается срок либо он подпадает под УДО (условно-досрочное освобождение). От взрослой колонии («взросляка», как говорят осуждённые) по возможности пытаются оградить. Тем интереснее было узнать, какое будущее ждёт подростков, выходящих на свободу. Ведь их, по мнению Владимира Ивлева, нужно готовить к этому заранее.

– Новая концепция реформирования воспитательно-исправительной системы подразумевает уход от воспитательной колонии, от отрядной системы и переход на более прогрессивные способы работы, – пояснил начальник. – Была создана группа, которая изучала европейский опыт и искала, что можно применить из иностранных наработок у нас. Вот тогда и родилась идея реабилитационного центра. Это здание, находящееся за пределами колонии, в нём живут те, кому до освобождения осталось менее полугода. Там нет решёток и запертых дверей. Зато есть воспитатель, который помогает адаптироваться к «мирной» жизни – получить документы, найти работу. Тогда, отбыв срок, подросток не попадает во враждебную, как ему кажется, среду, где он никому не нужен, которая толкает его к новым преступлениям, а органично входит в общество законопослушных граждан. Ребята заранее привыкают к жизни «без решёток» для того, чтобы резкая смена быта не повергла подростка в шок. Колпинской колонии очень нужен такой реабилитационный центр. Кроме того, его создание предписано концепцией реформирования системы исполнения наказаний. 

Однако пока ситуация с созданием реабилитационного центра в нашей колонии дальше разговоров не заходит. Здание для этих целей уже найдено – оно располагается рядом и принадлежит ФСИН. Руководство управления не возражает против такого использования, однако финансов на реконструкцию в данный момент нет. На эту тему начальник колонии неоднократно говорил с петербургским детским омбудсменом Светланой Агапитовой, которая, по словам начальника, вот уже несколько лет является большим другом колонии.

– Попробую поискать добровольцев среди социально ответственного бизнеса, – пообещала Светлана Агапитова. – Мы как раз получили планы здания, чтобы потенциальные строители хотя бы смогли понимать общий объём затрат. 

Подобные центры не только мировая практика. Они есть и в России, например в Поморье. К слову, Архангельская колония является вторым исправительным учреждением для малолеток на Северо-Западе.

Огромным плюсом Архангельской колонии является наличие вышеупомянутого Центра реабилитации и ресоциализации воспитанников. Под этим загадочным названием скрывается мощный стимул к исправлению. В пресс-службе аппарата уполномоченного по правам ребёнка рассказали, как этот «стимул» выглядит на практике в Архангельске. Это отдельное здание, находящееся у ворот, но всё-таки за пределами колонии. По сути дела, самое обычное общежитие с комнатами, кухней и санузлом. Живут здесь воспитанники колонии, которые своим поведением доказали, что твёрдо стоят на пути исправления, и которым до окончания срока заключения осталось менее полугода. Конечно, это ещё не совсем свобода – контроль и надзор существуют, хотя и не в такой степени, как за забором колонии. 

Но польза Центра реабилитации не в одних лишь льготных условиях и стимуле к исправлению. Ребят, готовящихся обрести свободу, здесь постепенно подготавливают к жизни «на воле». Чтобы осуждённые не пошли по пути рецидива, с ними работают психологи, которые объясняют, как сориентироваться в «нережимной» самостоятельной жизни, устроиться на работу, получить образование, организовать свой досуг. Кстати, поиск работы начинается ещё в заключении. По договорённости с колонией сюда приезжают представители службы занятости, которые помогают воспитанникам с профориентацией и подбором вакансии. Ведь многие подростки в стенах колонии получают довольно востребованные профессии – поваров и автослесарей. Тем, кто имеет желание и возможность повысить свою квалификацию, рассказывают о возможности дальнейшего образования. 

Однако и Архангельская колония может в чём-то позавидовать своему петербургскому собрату. Рабочие площадки «Нового поколения», действующие в Колпинской колонии, обеспечивают полную занятость всех воспитанников, играют роль трудотерапии и дают возможность подросткам заработать деньги. После завтрака ребята мастерят настольные игры для детей. Если не лениться, говорит Владимир Ивлев, то этим трудом можно заработать до 15 тысяч рублей в месяц. Деньги копятся на личных счетах. 

В Архангельской колонии воспитанников практически втрое больше – 112 человек, и придумать рабочие места для всех администрация просто не может. Лишь одиннадцать заключённых подростков работают в кочегарке да те, кто учится на повара, имеют возможность практиковаться в столовой. Чем занять остальных – непонятно, ведь этих заключённых не усадишь за вышивание или оригами. В областных властных структурах практика создания реальных рабочих мест за колючей проволокой пока не нашла поддержки, несмотря на то что петербургское «Новое поколение» готово делиться технологиями. 

Кроме этих двух существенных отличий, всё остальное в Архангельской и Колпинской колонии примерно похоже. Только вот в поморской колонии нет решёток на окнах жилых корпусов. Но, возможно, это связано с тем, что колпинские постройки более высокие. И ещё в жилых помещениях в глаза бросаются красные полоски, нанесённые на прикроватные таблички с именами воспитанников. Оказалось, что таким образом отмечены подростки, склонные к побегам. Попавшие в ряды потенциальных «бегунков» обязаны каждые два часа отмечаться у дежурного. 

По мнению Светланы Агапитовой, Архангельской и Колпинской колониям пора уравниваться – в хорошем смысле. И реабилитационный центр, и рабочие места должны быть созданы в обоих учреждениях, а не существовать «одно на двоих». Ведь тут речь идёт не о каких-то излишествах, а о существенных звеньях в системе перевоспитания. 

из первых рук

Напоследок хочется привести откровенные ответы начальника Колпинской колонии Владимира Ивлева на вопросы, которые возникают, когда попадаешь в подобное учреждение пенитенциарной системы. Задать их сразу не решаешься, да и не всякий начальник рискнёт на них ответить. Но «НВ» повезло – в течение дня наш собеседник нашёл силы и смелость, а главное – правильные слова, чтобы расставить все точки над «i».

– Владимир Иванович, существует ли здесь некий «колониальный дух»?

– Ребята, попадающие в колонию ещё из стен изолятора, начинают верить в эту чушь – якобы существует некое братство или каста и даже свод правил для пацанского движения. Поэтому, когда они приезжают к нам, мы стараемся развенчать этот миф, поскольку утопия ведёт к новым посадкам, к осложнению отношений с администрацией. Получается так: работать мы не хотим, учиться не будем, сотрудничать с администрацией не станем, ибо мы особенные. Чтобы кто-то открыто пропагандировал касты или группы? В колонии этого нет и не будет!

– Не сложно ли женщинам работать в колонии с подростками мужского пола?

– В нашей колонии из 87 сотрудников половина – женщины. Но не скрою, им сложно, особенно весной, когда у парней играют гормоны. Поэтому я стараюсь отходить от воспитателей-женщин, хотя их в колонии немало. Учителем может быть и женщина, а вот та, которая бы строго сказала: встали, отряхнулись, пошли... У женщин для этого не хватает авторитета. У воспитанников перед глазами должна быть мужская модель поведения – чтобы они видели, как он стоит, как двигается, а женщина не может подать такой пример по определению. 

– Были случаи, когда из-за ошибки осуждённого не допускали до УДО (условно-досрочного освобождения)?

– Были, конечно, мы воспитанников в строгости держим. Есть правило «неотвратимости наказания», и, если жулик (так Владимир Ивлев называет осуждённых. – Прим. авт.) что-то натворил, если даже мне не хочется, я обязан сделать так, чтобы он понёс наказание. А в противном случае грош цена всей нашей идеологии. Самое сложное время для воспитанника в начале срока, когда идёт ломка. Но и в конце тоже всякое бывает. Например, у одного парня (его звали «Пётор» – он так своё имя писал по неграмотности) оставалось две недели до УДО, но из-за его прокола я пошёл на принцип, и он отправился в итоге во взрослую колонию. Что он сделал? Подбивал земляков, чтобы они не ели и доводили себя до голодного обморока, добиваясь перевода из колонии. Но мы этот заговор раскрыли и попытки диверсии пресекли. Виновный был наказан. 

– Правда ли, что в отрядах есть лидеры, сотрудничающие с администрацией?

– Да, не без этого. В колонии тоже есть эдакая «игра в тюрьму», которая проходит под контролем администрации. Так, в каждом отряде есть старшие или лидеры. И плохо, когда лидеры назначают себя сами, как в пиратском боевике. В нашем случае мы это отслеживаем. Ведь невозможно круглосуточно находиться с воспитанниками, поэтому кто-то должен быть «делегирован» от нас. Выбор этого лидера подводится нами, но воспитанники думают, что выбрали они. Поэтому старший правильно ориентирован. Как выводится лидер – военная тайна (улыбается). Ведь в любой группе, даже в детсаду, есть «Васька-старший», главное – чтобы он был порядочный и умел держать слово. 

инициативы

Операция «Чистые руки», готовящаяся в Колпинской колонии, не имеет ничего общего с общепринятым пониманием этих акций. Нет, речь не идёт о борьбе с коррупцией. Это новая инициатива начальника исправительного учреждения, который хочет освободить не только души своих подопечных от дурных помыслов и устремлений, но и их тела от внешней атрибутики криминальной жизни – татуировок. Идеологически – довольно сильный ход. Если уж пытаться оградить подростка от всего, что напоминает ему о «блатной романтике», то надо быть последовательным. Что интересно, большинство обладателей «нательной живописи», некогда нанёсших её по доброй воле, теперь сами хотят избавиться от этой «красоты». Кстати, это само по себе говорит о том, что процесс перевоспитания приносит свои плоды. Однако технической возможности для такого повсеместного «очищения» у колонии нет. Аппарат, позволяющий сводить татуировки, стоит довольно дорого, и говорить о его покупке можно только в расчёте на благотворителя. Попытки найти такого доброжелателя пока успехом не увенчались. 

И всё же, говорит Владимир Ивлев, УФСИН РФ пообещало оказать помощь в покупке такого аппарата. Ведь тот, считает руководитель колонии, кто возвращает человека из криминального мира в добропорядочное общество, спасает не одну жизнь и душу. Кто знает, скольких утащит за собой один неспасённый…

Ещё одна инициатива начальника колонии – украсить информационными плакатами о регионах Северо-Запада «слепые стены» во дворе. Родилась она не на пустом месте. 

– Наши жулики стали рассказывать, откуда они, – рассказал Ивлев, – и тут выяснилось, что парни ничего не знают про свои родные края. Тогда я и придумал повесить на забор плакаты с информационными надписями и фото городов СЗФО: Мурманска, Петрозаводска, Пскова, Петербурга, Великого Новгорода, Калининграда и Колпино. 

Но опять же всё упирается в деньги. На эти просветительские цели нужно 150 тысяч рублей. Треть суммы Ивлев нашёл и даже баннеры заказал. Что удастся изыскать оставшуюся сумму, он не сомневается. Похоже, Владимир Ивлев вообще ни в чём не сомневается, на его энтузиазме, впрочем, держится в колонии многое.