Польша, камо грядеши? Окончание

 

Главный редактор «НВ» Михаил Иванов отправился в Польшу, чтобы понять эту страну и разобраться, почему русским и полякам всегда было сложно найти общий язык

Есть такой анекдот, популярный в Польше. Собрался как-то француз в Москву, а русский в Париж. Оба сели в поезд и отправились в путь. И оба вышли в Варшаве, потому что каждый думал, что добрался до цели.

Я приехал в Варшаву не потому, что хотел обнаружить в ней Европу. Я вообще приехал в Польшу с чувствами сложными, противоречивыми, как и полагается настоящему русскому в представлении европейца. Я хотел понять поляков. Я хотел, чтобы поляки поняли меня. Одним словом, я приехал с высокой миссией мира. Ведь не секрет, что наши страны уже давно испытывают друг к другу болезненное влечение, хотя и стесняются в этом признаться. Нам легче враждовать, чем жить в любви. Ну как тут не вспомнить бессмертные строки Пушкина?

Оставьте: это спор славян между собою,

Домашний, старый спор, 

                                 уж взвешенный судьбою…

Кто устоит в неравном споре:

Кичливый лях, иль верный росс?

Славянские ль ручьи сольются 

                                                    в русском море?

 Оно ль иссякнет? Вот вопрос.

(Окончание. Начало – в «НВ» от 12.11.2013, 13.11.2013, 14.11.2013 и 15.11.2013)

Часть VIII. Семья

Збышек, мой коллега из краковского журнала «Восточная Европа», обещал мне показать «типичную польскую семью», но с сюрпризом. Семья проживала на окраине Кракова, и мы довольно долго ехали в переполненном трамвае по вечернему городу. Между прочим, Збышек признался, что в Кракове уже давно поговаривают о том, что с трамваями нужно кончать. Мол, мешают автомобилям, создают пробки и вообще устарели. Наконец-то я почувствовал себя на волне прогресса! Полдороги я рассказывал польскому коллеге, как в Европе ценят экологические преимущества трамвая, как в Петербурге борются за трамвай и как мы с трамваями победили и как славно теперь проехаться вечерком одному в экологически чистом вагоне где-нибудь в центре города, снисходительно поглядывая в окна на снующие внизу легковые автомобили. Главное при этом не спешить, ибо трамвайные пути неисповедимы.

…Дверь распахнулась – и мы увидели в прихожей двух очаровательных девчушек в одинаковых ситцевых платьицах, лет шести и трёх, из-под ног которых выглядывали два котёнка – рыжий и чёрный. Девочки и котята глядели на нас с одинаковым пристальным любопытством. Хозяин семейства, высокий сухощавый мужчина с характерной южной внешностью, вынужден был вмешаться.

– Что нужно сказать гостям? Разве я не учил вас?

– Здрасьте, – сказала та, что постарше, и по-детски непринуждённо сделала книксен; младшенькая, застыдившись, копнула пол носочком и спряталась за сестрёнку.

– Ай-яй-яй! – покачал головой отец. – Разве я не учил тебя? Ну-ка по-русски?

– Зд^,асте, – совсем тихо отозвалась малышка.

Котята ничего не сказали, но явно дали понять, что не откажутся от угощения. Мурат, так звали отца семейства, усадил нас за стол в гостиной и налил чаю. Я огляделся.

«Типичная польская семья» проживала в типичной квартире общей площадью в 53 квадратных метра, аналог которой легко можно сыскать на всём пространстве бывшего социалистического лагеря Евразии. Две небольшие комнаты, из которых удалось сделать три; раздельный санузел, кухня, опять же руками хозяина совмещена с гостиной. Сразу бросается в глаза печка типа «буржуйка» с металлической трубой в углу гостиной. Труба вмонтирована в стену, за которой, как я понял, находится дымоход.

– Паровое отопление у нас есть, но зимой в Кракове бывает довольно холодно, – пояснил Мурат, – и мы топим печь. Это экономно. Три года назад мы привезли целую машину дров, и нам до сих пор хватает.

В Кракове, как объяснил хозяин, жильё делится на три категории. Первая – старые дома в центре города. Квартиры здесь дороги и неудобны, ради комфорта в них нужно порядочно вложиться, что вполне понятно любому петербуржцу из центра. Вторая категория – многоквартирные дома на окраинах, главный недостаток которых чудовищная слышимость. «Это просто невозможно, – сокрушается Мурат, – слышно, как сосед чихает». И третья – квартиры в домах малоквартирных. Мы в такой и гостим. В таких домах все знают друг друга. Часто помогают друг другу. Одним словом, образуется этакая коммуна, где старшие очень удобно дополняют молодых.

Не успели мы сделать и двух глотков, как пришла хозяйка пани Люция.

***

Если бы мне поручили нарисовать портрет типичной польки, я бы, наверное, выбрал пани Люцию. Ну, разумеется, блондинка с серыми мягкими глазами. Стройная фигура. Сдержанная улыбка, в которой угадываются самые разные оттенки: и едва заметная ирония, и насмешливость, и детское озорство… Приятные манеры. Короче, та самая польская Женщина, слава о которой пронеслась по всей Европе и достигла даже Сибири.

Я нетерпеливо ждал необыкновенную историю семьи с драматическими коллизиями. Ещё бы, исходные данные таковы. Пани Люция родилась и выросла в Кракове. Отец и мать – добрые католики, верные дети старых польских традиций, в числе которых неизменное недоверие к восточному Большому Брату. Прадед воевал в армии Пилсудского с большевистской Россией ещё в 20-х годах прошлого столетия. Мурат родился и вырос в Пскове. По отцу – осетин. По матери – русский. По месту рождения – скобарь, а это – особая цивилизация, уж поверьте. Как сошлись? Как влюбились?

– Да очень просто, – вспоминает с улыбкой пани Люция, – это случилось лет пятнадцать назад. Я была в Пскове в командировке, там мы с Муратом и познакомились.

– Влюбились сразу? Безумно? – с надеждой спрашиваю я.

Муж с женой вздыхают, переглядываются многозначительно. Я-то знаю, как трудно признаться в подобном случае, кто начал первый, но – молчу. Всё-таки я журналист, иногда приходится жертвовать приличиями.

– Это была длинная история, – осторожно начинает Мурат, – нам нужно было хорошенько понять друг друга.

– Мурат мне сразу понравился, – смело признаётся пани Люция, – но вопросы возникали серьёзные, их было много.

Первый и главный – где жить. В Пскове для молодой семьи пятнадцать лет назад шансов было совсем мало. Решили попытать счастье в Кракове. Родители с обеих сторон к браку отнеслись крайне настороженно. Польская сторона особенно. Во-первых, в Польше у российских мужчин сложилась не самая лучшая репутация. Ладно бы пьяницы – этим в Польше особо никого не удивишь, и тут любят крепко выпить, но ведь грубы, агрессивны, высокомерны… Похоже, «малиновые пиджаки» оставили в исторической памяти поляков зарубки не менее глубокие, чем советский военный мундир. Да и челноки в лихие 1990-е показали всем этим тухлым европейцам наш несгибаемый характер. А во-вторых…

– Чего греха таить, – усмехается Мурат, – родители невесты очень боялись, что я женюсь по расчёту. Ну, главным образом затем, чтобы закрепиться в Польше, получить, так сказать, краковскую прописку. Я не обижаюсь. Для них вся эта история была в диковинку. Недоверие прошло не сразу, но прошло со временем, когда родились дочки. И теперь тесть и тёща для меня – близкие и родные люди.

– Ты обязательно расскажи свои первые впечатления от Польши, – просит жена. – Помнишь?

– Конечно, – улыбается Мурат, – помню. Едва на поезде въехали на территорию Польши – везде слышу, читаю: «Увага, увага!» Ну, думаю, какая чудесная страна, сколько уважения ко всем! На каждом шагу! И только потом выяснил, что «увага» – это «внимание» по-польски. Традиционное начало всех объявлений!

Как бы то ни было, свадьбу молодым отыграли классическую. Вначале молодых обвенчали по особому обряду, как и полагается, когда венчаются православный и католичка. Для этого потребовалось особое разрешение обеих церквей. Польская свадьба – это 100–200 человек гостей и гульбище на два дня. Выпить поляки любят, поэтому хозяева употребляют некоторые хитрости, чтобы праздник не закончился раньше времени «ввиду отсутствия сторон». Например, крепкий алкоголь на застолье подаётся только после того, как гости съели горячее. Пьяные, конечно, всё равно есть, но таких, чтобы «мордой в салат», нет, а традиционный деревенский мордобой и вообще нонсенс.

Приятной неожиданностью для Мурата – а ведь он наполовину кавказец – стало отношение в Польше к семье, родителям, старшим…

– Принято говорить, что Польша – католическая страна, а многие ли задумываются, что это такое? Католицизм в Польше – это серьёзно. Это традиционная воскресная служба в костёле, это строгие моральные ограничения. Отношение к семье в Польше гораздо серьёзнее, чем в России, на мой взгляд. Родителей почитают, слушаются. Как на Кавказе. Развод – почти катастрофа.

«И зажили молодые счастливо да богато до самой пенсии! (которая, кстати, в Польше наступает для женщин и мужчин в 67 лет)», – хочется сказать. Но, увы, это только в сказках так. Проблем у молодых было, да и осталось, предостаточно. Проблемы классические, как и везде. Деньги. Их всегда не хватает. Работают оба. Мурат преподаёт в колледже, пани Люция имеет свой маленький бизнес. Оба работают по договору в переводе на наш язык. Это значит, что не в штате, – без социального обеспечения, на свой страх и риск. Отпуск, выходные – всё твоё, сколько хочешь и где хочешь. Если, конечно, можешь себе это позволить. Пока что молодая семья может себе позволить немногое: отпуск раз в году класса «Египет» или воскресный выезд на озёра. Машины нет. Изрядных накоплений в банке тоже. С детскими садами проблема. Садики есть. Частные и государственные. Частный обходится семье в 600 злотых в месяц (около 200 долларов), государственный – в 200. Чтобы попасть в государственный, который ничем не хуже частного, нужно заполнить довольно сложную анкету (есть ли работа? штатная ли?). Каждый ответ оценивается в баллах, они суммируются, и претендент становится в резервную очередь, которая имеет свойство растягиваться до бесконечности. Поэтому каждый решает проблему по-всякому. Например, в этом доме сложился удачный симбиоз молодых и старых жильцов. Молодые часто оставляют на попечение пожилым соседям своих чад и, в свою очередь, помогают им чем могут. Так принято во многих домах. Женщинам труднее, чем мужчинам, как и везде. На работах существует скрытая дискриминация. Ещё недавно было нередкостью, когда работодатель требовал от соискательницы работы расписку в том, что она не собирается рожать детей в ближайшие десять лет. А ведь и так рожать в Польше стали меньше. Три ребёнка – это уже редкость. Два, а чаще один – вот норма нынешнего дня. Девиз всей пост-модерновской Европы: «Живём один раз!»

Мурат до сих пор не гражданин Польши, но это скорее здравый расчёт, чем печальная необходимость. Проблем с адаптацией не было, вспоминает он. Почти. Один раз, ещё много лет назад, старик – торговец цветами, узнав по выговору в нём русского, ядовито проворчал, что «вот понаехали тут, лучше бы было, если бы Сталин держал всех вас у себя в Советском Союзе». Это было неприятно, но не слишком. У некоторых стариков действительно осталась недобрая память о России, молодые же большей частью или равнодушны, или вполне доброжелательны. Мешают застарелые, живучие мифы, от которых избавиться труднее всего.

***

– Есть у меня знакомый, он живёт в Кракове уже много лет, частый гость на «Эхе Москвы». И вот слушаю передачу: журналист страстно пытается доказать, что русские не пьяницы, не преступники, не лентяи. Кому? Зачем?! Никто и не собирается нас обвинять в этом, если мы не будем сами вдалбливать в умы эти стереотипы. Подобные передачи только укореняют эти старые мифы!

Поскольку речь зашла о мифах, не могу не спросить хозяйку вот о чём. В России сложилось довольно устойчивое мнение, что польские женщины – существа красивые, но взбалмошные, страстные, роковые… «Смерть мужикам», одним словом. Тут невольно вспомнишь и Бунина, и Толстого, и Гоголя с его прекрасной панночкой в «Тарасе Бульбе», погубившей такого прекрасного хлопца, как Андрий… Пани со смехом смотрит на мужа, которому эта тема явно не по душе.

– Разве я похожа на роковую женщину? Не знаю, откуда подобные стереотипы взялись. Польскую женщину, на мой взгляд, отличает как раз типично северная сдержанность, трезвомыслие, практичность, если хотите. А вот по поводу русских женщин я бы сказала так. Они очень красивые и очень образованные, умные, современные. Но зачем, скажите на милость, они оглупляют себя, общаясь с мужчинами? Как бы найти это слово… Они становятся куколками, если хотят понравиться мужчинам. Я часто это замечала в компаниях. Это мне непонятно! Польская женщина никогда не станет подлаживаться под мужчину, особенно если он глуп!

Невольно смотрю на Мурата. Он согласно кивает головой, но в его глазах я читаю немой призыв к мужской солидарности. Збышек улыбается. Кажется, мы все стараемся произвести впечатление неглупых мужчин.

– Но кто же главный в польской семье? – спрашиваю с надеждой мужа. Жена уверенно отвечает:

– У нас в Польше говорят: «Муж – это голова. А жена – это шея. Поэтому шея и вертит головой куда хочет».

***

 

…Чай допит. Разговор закончен. Кажется, я забыл спросить, что разделяет наши народы, что мешает их сближению… Помнится, этот вопрос особенно заводил моих политических оппонентов. Кто-то цапает меня за ногу. Котёнок. Чёрный. Нахальный. Ему надоело: всё болтаем, а угощения нет. Из комнаты прибегают дети. Им тоже скучно. Собрались какие-то дядьки и забрали их родителей пустым разговором. Что нас разделяет? А чёрт его знает, что нас разделяет. На мой взгляд – ничего. А если и разделяет – можно вместе выпить пивка. А если и этого мало – водочки. Честно говоря, иногда мне приходят на ум шальные мысли: а что, если нашим президентам на их «двадцатках» или «восьмёрках» не выпить как следует пивка или водочки? Глядишь, и уровень напряжённости спадёт, и проблемы рассосутся. Шучу, шучу…

Эпилог

Ещё один вопрос мучил меня в дороге. Вот мы все ругаем себя за нашу азиатскую натуру, все норовим стать похожими на европейцев. Я долго приглядывался к европейцам, и знаете, что понял? Да ни фига в них особенного нет. Думаете, они читают вечерами «Фауста» Гёте? Или слушают Баха, перед тем как поцеловать детей в лоб и прочитать вечернюю молитву? Или верите, что они больше нашего понимают в «Чёрном квадрате» Малевича? Чёрта с два! Выдумки. Наше старшее поколение, которому посчастливилось получить образование ещё в советской стране, сто очков вперёд даст любому европейцу по части образованности. Тогда что же? Вы будете смеяться, но – сущие пустяки. Мы совершенно разучены думать об окружающих! То ли в пылу классовой борьбы забыли о простых вещах, то ли наша вечная мечтательность уводит нас так высоко, что мы ничего не видим под носом, – только это так, уж поверьте мне. Россиянина везде можно узнать – даже по картинно растопыренным ногам в метро. Удивительная способность привлекать к себе внимание! Желательно испуганное, потому что мы все крутые. Мы всем хотим доказать, что с нами надо поделикатнее, а то… разозлимся, знаете ли. Или смертельно обидимся. Кто там громко смеётся на весь вагон? Наш. Кто жуёт чипсы рядом с вашим ухом так громко, что заглушает гул турбореактивных двигателей самолёта? Точно – он, российский! И совсем не обязательно из Нижнего Тагила. Может, и из Вышнего Волочка, и из Великого Новгорода. Вспомнил я об этом, когда добирался на автобусе из Вроцлава в Краков. Автобус под завязку был набит народом, наполовину молодёжью, и – тишина! Можете себе представить эту картину? Тихо, покойно, только мотор урчит да проносятся за окном поля, засаженные кукурузой. Благодать! Вот она – Европа!

И вспомнился мне очень кстати навороченный автобус типа «люкс» Таллин – Петербург, в котором довелось мне ехать этим летом. Ещё на автобусной станции нехорошо ёкнуло сердце, когда увидел группу весёлых девушек и юношей, которые готовились к посадке так, словно собирались взять автобус на абордаж. Началось сразу же, без подготовки. Зашуршали сумки, над головами притихших соседей замелькали бутылки с пивом, пакеты с чипсами, вобла. Воздух наполнился пряным ароматом горячих пирогов, которые один весёлый, мордатый парень в футболке кромсал на коленях ножом и передавал жирные куски по кругу. Пиво потекло рекой. За полчаса все пассажиры узнали о молодых буквально всё, включая такие интимные подробности, как кто, с кем, когда и почему. Когда пиво закончилось – началось беспрерывное хождение в туалет. Хохот и вопли просто леденили сердце. Я хочу особо подчеркнуть – это были петербуржцы. И самое ужасное – это была их норма!

Я об этом не просто так. Я об этом с глубоким смыслом. Не только политики нас разделяют, уж поверьте. Мы сами выстраиваем черту оседлости в Европе, и об этом тоже не мешает призадуматься.

Ещё один пример. Напоследок. Самолёт Варшава – Петербург. Его я приметил ещё в предполётном отстойнике. Мужчина лет пятидесяти. В чёрной футболке с рокерским рисунком. С пивным брюшком, в бейсболке, которую он не снимал всю дорогу. С красным, лоснящимся от пота лицом и весёлыми, хмельными глазами, которые так и искали попутчика в толпе. В самолёт он вошёл шумно, как и полагается крутому мачо. Сумку впихнул на полку, как снаряд в зев бронебойного орудия. Зачем-то трёхэтажным матом прокомментировал это простое в общем-то действие.

Польская стюардесса, оценив профессиональным взглядом ситуацию, захлопотала вокруг мачо, как заботливая мамаша перед недоразвитым малышом, которому вдруг некстати захотелось «ка-ка». С трудом удалось уговорить дяденьку пристегнуться. Дяденька прекрасно знал, что это нужно сделать, но ему очень хотелось, чтобы все посмотрели, какой он весёлый, остроумный и бывалый чувак. А ещё ему казалось, что симпатичной стюардессе очень нравится его уговаривать и всячески ублажать. Такая вот игра – понимаете? Он сопротивляется – она уговаривает. Пристегнулся наконец. Вскоре начал пить из своих бутылок, которые купил в «Дьюти-фри». К счастью, нашёл собеседника в лице щуплого и внимательного мужчины, не иначе психиатра по профессии, который терпеливо, и я бы даже сказал виртуозно, завладел вниманием краснокожего мачо и избавил всех от его приставаний. Спасибо тебе, неизвестный герой! Вечная память от пассажиров! И знаете, о чём вещал во весь голос наш беспокойный сосед? О том, представьте, как россияне не умеют вести себя за границей, о том, какие мы в России все жлобы (да, да!), и о том, как проклятые политики, а особенно правительство, мешают нам зажить по-человечески! Вот чтоб мне провалиться, если вру! Последний спектакль наш продвинутый сосед устроил уже на посадке, когда опорожнил третью бутылочку заморского вина. Ему непременно хотелось посидеть на подлокотнике, загораживая проход. Видимо, соскучился по стюардессе, которая ласково усаживала его опять и опять в кресло. Лично мне уже хотелось просто стукнуть его чем-нибудь по голове.

Поверьте, я не русофоб. Я всегда считал и считаю, что есть вещи поважнее, чем грамотная речь или умение правильно держать вилку и нож за праздничным столом. Но ведь мы говорим о важнейших вещах! О взаимопонимании народов, которые столетиями с недоверием относились друг к другу. Не могу не назидать! Люди, россияне, опомнитесь! Мы проделали огромную работу, мы уже почти в Европе! Осталось так мало, и это малое так важно! Пожалуйста, не орите в автобусе, слушайтесь стюардесс, не отстёгивайте ремни безопасности до полной остановки самолёта!

 

«И это всё???» – спросите вы. Да почти всё, пожалуй. Ну, можете ещё почитать «Фауста» Гёте. Так, для удовольствия…

Михаил Иванов. Рисунок Ольги Быстровой